Говорили, что её ангельское пение в церковном хоре словно искупает грехи, совершаемые в стенах фермы. Но даже в церкви, в святом месте, Виктория не могла полностью расслабиться, словно боялась, что тень Андреаса настигнет её и там. Она боялась своего отца как огня, никогда ему не перечила, избегала его взгляда и безропотно выполняла все его приказы. Но даже это не спасало её от гнева – синяки, тщательно спрятанные под одеждой, были красноречивым свидетельством жестокости, царившей в Хинтеркайфеке. Виктория была не единственным ребёнком Цецилии, но из всех детей до взрослого возраста дожила только она. Старшая сестра, не выдержав жизни в этом проклятом месте, вышла замуж и уехала, оставив Викторию наедине со своим страхом.
И вот, в свои 27 лет, хрупкая и сломленная, она продолжала жить в доме, где царили жестокость и насилие, мечтая о спасении, которое так и не пришло… Её дом был скорее адом, и надежды на то, что она вырвется из этого ада, почти не было.
Мнение соседей часто расходилось с тем, что видели сами Груберы. И одним из тех, кто знал эту семью много лет, был Курт Вагнер, живший на соседней ферме.:
Свидетельство Курта Вагнера.
Живший на соседней ферме и много лет знавший семью Груберов, оставил тяжёлые воспоминания об Андреасе Грубере и условиях жизни детей. В своих показаниях он заявил, что, по его мнению, ребёнок, вероятно, умер из-за отсутствия должного ухода и недостаточного питания. Вагнер также утверждал, что он и его отец часто слышали, как детей запирали в подвале на несколько дней, когда проходили мимо фермы. В заключение он добавил: «Скажу вам откровенно, эти люди были нехорошими».
До сих пор сохранилось мало сведений о них, словно время и людская память старались стереть их имена с лица земли. И те крупицы информации, которые дошли до нас, в большинстве своём носят негативный оттенок. Кажется, что сама история пытается предупредить нас, говоря о том, что за этим благополучным фасадом скрывалось нечто ужасное.
Свидетельство Германа Бауэра:
В заявлении, поданном в полицию в 1922 году, Герман Бауэр, местный фермер, который иногда работал с Андреасом Грубером, утверждал следующее: «Груберы были очень прилежными и бережливыми. Они вели замкнутый образ жизни и по возможности избегали любых контактов с другими людьми». Далее Бауэр добавил, что, несмотря на тяжёлые времена, вызванные войной, голодом, гиперинфляцией и политической нестабильностью, семья Грубер много работала, чтобы поддерживать своё хозяйство.
Этот лаконичный отчёт, лишённый каких-либо эмоций и личных оценок, тем не менее давал представление о семье Груберов. Они были трудолюбивыми и экономными, но при этом крайне замкнутыми и отстранёнными от окружающего мира. Их образ жизни, возможно, был обусловлен тяжёлыми обстоятельствами того времени, но он также мог свидетельствовать о чём-то большем – о скрытых мотивах, тайнах и страхах.
История фермы Хинтеркайфек началась задолго до трагических событий 1922 года. Изначально эта земля принадлежала Йозефу Азаму, первому мужу Цецилии Грубер. Именно он своим трудом и упорством превратил заброшенный участок земли в процветающее хозяйство. Он построил добротный дом, обзавёлся скотом и начал возделывать поля. Хинтеркайфек стал делом всей его жизни, воплощением его мечты о тихом и спокойном уголке, где он мог бы жить со своей семьёй.
Но судьба распорядилась иначе. Йозеф Азам умер, оставив Цецилию вдовой с маленькой дочерью на руках. И тогда в её жизни появился Андреас Грубер, сильный и властный мужчина, который предложил ей руку и сердце. Цецилия, нуждавшаяся в защите и поддержке, согласилась выйти за него замуж, и таким образом ферма Хинтеркайфек перешла во владение семьи Груберов.
