– Что же это получается: по вашему отчету никто из зала и кухни не мог подняться незаметно на палубу? Как такое возможно?
Подобный отчет, либо некачественно сделанный, либо скрывавший важные подробности для следствия из-за некачественных показаний свидетелей, мог значить лишь одно: дело становилось все сложнее и запутаннее. При таких исходных данных можно было месяцами допрашивать свидетелей, пока они окончательно не забудут, что произошло на самом деле.
– Но все сходится. – Ответил констебль. – На видео и фотографиях сотрудников нет расхождений.
– Я сам пересмотрю все видео.
– Может быть, они сговорились покрывать друг друга? Мало ли, кто в туалет в это время выходил, испугался, попросил не говорить об этом коллегу. Убийца этим воспользовался и тоже про туалет басню придумал. И потом, не стоит забывать, что почти все были пьяными.
– Нужно составить список тех, кого мы должны позвать на повторный допрос. Кто путался в показаниях больше всех?
– Будет сделано.
Не успела Наташа сесть за свой стол, как ее сотовый зазвонил. Это была Перкинс!
– Опять! – Воскликнула женщина и закатила глаза. – Ну что теперь?
– Алло. Да, я на месте. Куда? В Скотланд-Ярд? Ну хорошо.
Джейн внимательно слушала, чем закончится разговор, и лишь только та положила трубку, как она подскочила к ее столу.
– Что такое?
– Джейн, меня вызывают на повторный допрос.
– Вот и хорошо. Расскажешь там все про… – Вдруг поняв, что вокруг коллеги, Джейн умолкла. – Ну, ты поняла про что.
– Расскажу, куда я денусь. Одного не пойму: почему именно меня вызывают? Почему не…?
И они обе посмотрели в конец кабинета, где потягивала кофе из трубочки Луиза с огромным фингалом. Лицо ее выражало странное блаженство. Наташа почувствовала, как по коже забегали мурашки: сидеть в одном кабинете с убийцей и делать вид, что не знаешь об этом – вот так страсти!
– Знаешь, Джейн. Я тут подумала. Ведь она и меня должна ненавидеть тоже. Ведь это мне отдали ее любимый бренд. Если бы не я, их отношения могли бы сложиться.
Джейн чуть не вскрикнула от этой страшной догадки, но вовремя прикрыла рот рукой.
В комнате для допросов Наташе впервые стало страшно. Биттерфилд так смотрел на нее в этот раз, словно она была не одна из десятков подозреваемых, а одна единственная. Он сверлил ее взглядом, на лице не было ни тени улыбки или хотя бы доброжелательности. Она даже пожалела, что надела сегодня самую будничную кофту и брюки. Будь на ней красивый костюм или деловое платье, она бы чувствовала себя уверенной в своей неотразимости и привлекательности. А сейчас она ощущала себя посредственностью, с которой можно сделать все, что угодно.
– Итак, Наташа. Расскажите мне, что именно вы делали на палубе вместе с Гораном?
– Я же рассказывала: мы общались, говорили на разные темы.
– На какие темы?
– В основном про наши биографии. Я не знаю… Горан рассказывал, как строил карьеру, как отец его воспитывал… Вам правда это интересно? Я рассказывала, что приехала из маленького городка и сама поступила в университет, получила грант. Он выразил восхищение. Вот и все. Потом, как я и говорила, речь зашла о том, чтобы я поехала на завод…
– Я это все слышал! – Перебил ее резко Биттерфилд. – Лучше мне расскажите, куда и когда отлучался Горан.
– Он никуда не отлучался?
– Что, и в уборную не ходил? – Усмехнулся инспектор.
– Нет, не было такого. – Наташа пожала плечами. Вопросы переходили в область абсурдного. Вероятно, это был такой метод: давить на всех, пока кто-то не проколется. Однако от этого не было легче.
