Я прямо-таки подпрыгнул на стуле от негодования, но судья невозмутимо продолжил допрос и гнул свою линию.
– Так вы говорите, мсье Рено не стоило самому провожать мадам Добрей? А она вообще уходила?
– Да, мсье. Я слышала, как они вышли из кабинета и направились к выходу. Мсье сказал: «Доброй ночи!» и захлопнул за ней дверь.
– И в котором часу это было?
– Да минут двадцать-двадцать пять одиннадцатого, мсье.
– Вы знаете, когда мсье Рено пошел спать?
– Мы уже легли, а через десять минут я слышала, как он шел к себе по лестнице – она у нас скрипучая, и всем слышно, когда кто-то по ней спускается или поднимается.
– И это все? Ночью вас никакой шум не беспокоил?
– Нет, мсье, я ничего не слышала.
– А утром кто из прислуги первым спустился в холл?
– Я, мсье. И тут же заметила, что дверь настежь.
– А окна внизу? Все ли они были закрыты на шпингалеты?
– Все. И ничего подозрительного или странного в холле не было.
– Хорошо, Франсуаза, можете идти.
Старуха зашаркала к двери. На пороге она обернулась.
– Я вам кое-что скажу, мсье. Эта мадам Добрей – скверная особа. Мы, женщины, друг дружку насквозь видим. Попомните мое слово, злодейка она, – сказала Франсуаза и, покачав глубокомысленно головой, удалилась.
– Леони Улар! – вызвал следственный судья.
Явилась зареванная Леони, она вся дрожала и так и норовила удариться в истерику. Мсье Отэ виртуозно справился с нею. Ее несколько экзальтированные свидетельские показания в основном касались того, какой ужас она испытала, обнаружив связанную хозяйку с кляпом во рту. Ночью же она, как и Франсуаза, никаких посторонних звуков не слышала.
Следом за Леони пришла очередь ее сестры – Денизы. Служанка подтвердила, что хозяин в последнее время сильно изменился.
– С каждым днем он все мрачнел и мрачнел. Потерял аппетит. Все время был подавлен. – Но на этот счет у Денизы имелась собственная теория: – Это все мафия, точно вам говорю, она его выследила! Те двое в масках – кто такие, как вы думаете? Страшные люди!
– Разумеется, такое возможно, – не стал спорить судья. – А теперь, милая, скажите, не вы ли вчера вечером впустили в дом мадам Добрей?
– Вчера вечером – не я. А вот позавчера – да, впускала.
– Но Франсуаза только что сказала, что мадам Добрей была здесь вчера вечером.
– Нет, мсье. Вчера действительно приходила дама, но не мадам Добрей.
Удивленный судья попробовал поднажать, но девушка стояла на своем. Она-де прекрасно знает, как выглядит мадам Добрей. А та дама, хоть и тоже брюнетка, но ниже ростом и куда моложе. Ничто не могло поколебать уверенность юной горничной.
– А приходилось ли вам раньше встречать эту даму?
– Никогда ее не видела, мсье. – И тут девушка неуверенно добавила: – Но думаю, что она англичанка.
– Англичанка?
– Да, мсье. Она спросила, дома ли мсье Рено на весьма неплохом французском, но вот акцент – его же всегда заметно, правда? К тому же, когда они вышли из кабинета, то говорили по-английски.
– А вы слышали, о чем они разговаривали? То есть, вы поняли, о чем шла речь?
– Я очень хорошо говорю по-английски, – сообщила Дениза не без гордости. – Дама говорила слишком быстро, и я не уловила смысла, но зато я слышала последние слова, которые произнес мсье Рено, когда отпирал для нее парадную дверь. – Она сделала многообещающую паузу, а затем воспроизвела, старательно выговаривая каждое слово.
– «Да… да… но бога рради́, теперрь ступайти уже»!
