Полицейский козырнул и удалился. Минуту-другую спустя он вернулся, в сопровождении перепуганной Франсуазы.
– Вас зовут Франсуаза Аррише́?
– Да, мсье.
– Как давно вы служите на вилле «Женевьева»?
– Двенадцать лет у мадам виконтессы. А весной, когда она продала виллу, я согласилась остаться у английского милорда. Это же ведь уму непостижимо…
Следственный судья перебил ее.
– Несомненно, несомненно. Итак, скажите мне, Франсуаза, чья обязанность запирать на ночь парадную дверь?
– Моя, мсье. Я всегда сама ее проверяю.
– А прошлой ночью?
– Я заперла ее, как обычно.
– Вы в этом уверены?
– Клянусь святыми угодниками, мсье!
– В котором часу это было?
– Как и всегда, в половине одиннадцатого, мсье.
– Что насчет остальных обитателей виллы? Они уже легли спать?
– Мадам удалилась незадолго до этого. Дениза и Леони пошли наверх одновременно со мной. Мсье все еще сидел у себя кабинете.
– Значит, если после вашего ухода кто-то открыл входную дверь, то это мог быть только сам мсье Рено?
Франсуаза пожала широкими плечами.
– Зачем бы он стал это делать? Грабители и убийцы повсюду так и шастают! Хорошенькое дело! Мсье не был идиотом. Вот, разве что, когда он выпускал ту даму…
Судья нетерпеливо прервал ее:
– Выпускал даму? О какой даме речь?
– Ну, какую-какую, ту, что приходила к нему.
– Значит, вчера вечером его посещала дама?
– Посещала, мсье, и не только вчера, она и до этого часто приходила к нему по вечерам.
– И кто она такая? Вы ее знаете?
Экономка хитро прищурилась.
– Как я могу ее знать, – проворчала она, – ежели вчера ее впускала не я.
– Ах, вот как! – рявкнул следственный судья и треснул кулаком по столу. – Вздумали водить полицию за нос? Я требую, чтобы вы немедленно сообщили мне имя женщины, которая посещала мсье Рено по вечерам.
– Полиция-молиция, – буркнула Франсуаза. – Вот уж никогда не думала, что придется якшаться с полицией. Ладно, знаю я, кто она такая. Это была мадам Добрей.
Комиссар издал удивленный возглас и подался вперед, будто был потрясен до крайности.
– Мадам Добрей – с виллы «Маргарита», что тут неподалеку?
– Так и я же о чем, мсье. Да, она красотка, эта мадам, прям куколка! – старуха презрительно тряхнула головой.
– Мадам Добрей, – пробормотал комиссар. – Невероятно.
– Поглядите-ка на них, – сварливо проворчала Франсуаза. – Вот и говори им правду после этого.
– Нет-нет, что вы, – примирительным тоном отозвался судья. – Просто мы удивились, вот и все. Значит, мадам Добрей и мсье Рено, они были… – Он деликатно замялся. – А?… Так оно и было?
– Я-то почем знаю? А если и было, чего тут удивляться? Мсье, он английский милорд – богач, а мадам Добрей – бедна, как церковная мышь, но очень шикарная дамочка, хоть они и живут с дочкой тише воды. У нее есть о чем помалкивать, тут и думать нечего! Теперь-то она уже далеко не девочка, но, ей-богу, я собственными глазами видела, как мужчины оборачиваются ей вслед, когда она идет по улице. К тому же в последнее время она стала больше тратить – у нее явно завелись деньжата, об этом весь город судачит. А прежде каждый грош считала. – И Франсуаза тряхнула головой с непоколебимой уверенностью в своей правоте.
Мсье Отэ машинально погладил бородку.
– А мадам Рено? – спросил он наконец. – Как она относилась к их… дружбе?
Франсуаза пожала плечами.
– Хозяйка всегда такая вежливая – сама любезность. Никто бы не сказал, что она подозревает мужа. Но сердце-то ведь чует. Я заметила, как мадам день ото дня все бледнеет, худеет, бедняжка. Это была уже совсем не та женщина, что приехала сюда месяц назад. Да и мсье изменился. Тоже, небось, переживал. Прям весь на нервах – того и гляди сорвется. А чего удивляться, при таких-то отношениях. Все на виду, никакой выдержки, ни капли благоразумия. Типично английская манера, скажу я вам!
