– Ну и?.. Продолжайте! Что это было?
Доктор Арчер помучил их еще немного, а затем продолжил:
– Все случилось, как я уже сказал, около двух часов ночи. Я лежал на койке в своей каюте. Меня тошнило, леди и джентльмены, изрядно тошнило. Корабль сильно качало, и он скрипел, как плетеное кресло-качалка. В остальном было до неприятного тихо.
– В самом деле?
– О, кстати! Я забыл упомянуть, что рядом со мной никто не живет. Моя каюта находится на палубе С, в средней части корабля. Снаружи от нее тянется узкий проход-ответвление длиной двенадцать или четырнадцать футов, заканчивающийся глухой стеной с иллюминатором. – Он проиллюстрировал сказанное жестом своих ухоженных рук. – Если миновать этот проход, дальше будет пустая каюта.
Однако продолжу. Первое, что я услышал, был какой-то глухой удар. Вот именно: глухой удар. Какого рода? Как будто что-то твердое вонзилось в дерево. Затем я услышал шаги у моей двери. Неизвестный дошел до конца коридора, развернулся и двинулся в обратную сторону. Это были маленькие, легкие, частые шажки, как будто человек шел на цыпочках. Через несколько секунд снова раздался глухой стук. И вновь послышались тихие шаги, потом кто-то опять развернулся и пошел назад. Сызнова глухой стук. Вы знаете… – доктор Арчер склонил голову набок и засмеялся, извиняясь, – я пришел в раздражение. Не верите? Но это факт. Так и было.
Я позвонил в колокольчик, чтобы вызвать стюарда, однако ответа не последовало. Итак, я через силу поднялся, чувствуя ужасную дурноту и головокружение, и заковылял к двери. Раздались еще два глухих удара, пока я обшаривал переборку и не мог нащупать дверь. Что мне не понравилось, так это приглушенность услышанных мной звуков и опасливость шагов. Судите сами: была середина ночи. Казалось, шаги приближались ко мне.
Тогда – вжик!
Я открыл дверь, и что-то скользнуло в темноту. Только так я и могу описать происшедшее. Сделайте скидку на то, что мне было дурно и у меня плохое зрение. В любом случае маленький проход был пуст.
Однако туда проникал свет, горевший в главном коридоре. Кто-то использовал маленький аппендикс для метания тяжелого ножа в листок бумаги, приколотый к торцевой стенке под иллюминатором. На листке, кстати, было грубо нарисовано человеческое лицо. Метил неизвестный каждый раз в лицо, в глаз или шею. Вот почему я говорю, что провел довольно плохую ночь.
Он умолк. Взяв бокал с коктейлем, доктор осушил его и поставил на стол. На протяжении всего рассказа с лица его не сходило лукавое выражение, словно бы говорившее: «Знаете, я, может быть, и шучу, но, может, и нет». Затем он отряхнул брюки на коленях.
– Ах, хорошо. Выпьете со мной еще мартини? Нет? Уверены? Тогда я должен пойти и привести себя в порядок перед ланчем.
– Это правда? – спросил с недоверием Лэтроп.
– Совершенная правда, старина. Если не верите, спуститесь и взгляните на следы от ножа, оставшиеся на стене.
– Вы видели нож?
– Нет. Увы, нет. Его забрали.
– Я в это не верю! Извините, без обид, но, понимаете, я в это не верю и заявляю это категорически!
Доктор Арчер пожал плечами и улыбнулся. Он поднялся на ноги, одернул жилет и поправил свой безупречного покроя пиджак. Очевидно, это был первый раз, когда кто-то отважился рассказать удивительную историю (не важно, правдивую или нет) Лэтропу. И ему, привыкшему к роли рассказчика удивительных историй, это не понравилось. Хотя Лэтроп и придал своему лицу скептическое выражение, укоризненно покачав головой, Макс знал, что тот впечатлен.
