Убийство в Атлантике - страница 17

Он попытался вспомнить, что Эстель рассказывала ему о себе. Она охотно делилась историями из своей жизни. Ее разум был подобен сортировочной станции на железной дороге, где полно сбивающих с толку стрелок и запасных путей. Но за каждым ощущалось что-то вроде ухабистого добродушия. Она с похвалой отзывалась о втором муже, мистере Зия-Бее, с которым развелась около полугода назад. У нее было двое детей, учившихся сейчас в швейцарской школе, – опеку над ними присудили мужу.

Стрелка часов продолжала дергаться. Пять минут.

Максу, со спасательным жилетом, перекинутым через плечо, становилось все труднее стоять – даже трость не особенно выручала. Казалось, палуба ускользает из-под ног, как колоссальный скат крыши, и у него перехватывало дыхание. Пол рывком уходил вниз, замирал и снова поднимался, подпрыгивая плавающей на волнах пробкой, прежде чем Макс мог восстановить равновесие. Деревянные конструкции скрипели, словно в агонии, когда палуба опускалась.

Он повалился на колонну, ухватился за нее и осел на стоящую у подножия скамью. Сильно сквозило, где-то продолжала хлопать дверь.

Возможно, им не стоило выбираться на палубу в такую ночь. Море казалось живым: оно словно кулаками лупило по обшивке «Эдвардика». В любом случае следовало надеть пальто… Забавно, с каким упорством Эстель твердит, что ей тридцать пять. Но где, черт побери, все остальные пассажиры? В соседнем помещении – салоне – с грохотом упало и покатилось что-то тяжелое, похожее на пальму в горшке. Стюарду следовало бы проследить за нею. Впрочем, там вся мебель трещала так, словно собиралась рассыпаться.

Десять минут.

Что это Эстель так копается?

Ну разумеется, как он, тупица, не догадался: она уснула. Спустилась в каюту с самыми лучшими намерениями, но вместо этого прилегла на койку и отключилась. Лэтроп и Хупер, должно быть, накачали ее спиртным. Хотя, конечно, она и перед ужином выпила три или четыре коктейля.

Он подождал еще несколько минут, и на него вдруг навалились дурные предчувствия. Эстель лыка не вязала и еле держалась на ногах. Что, если она упала и ударилась головой? В каюте такое могло случиться запросто. Резиновый запах коридора ударил Максу в нос, и ему пришло в голову, что он и сам хорош: его тоже может запросто укачать.

Лучше спуститься и посмотреть, не стряслось ли чего.

Лестницы были для Макса наиболее коварным препятствием. Покрытые латунными накладками ступеньки двигались сами по себе, будто змеи. Но вызывать лифт только для того, чтобы спуститься на один пролет, то есть на палубу В, он посчитал глупым.

Спуск дался ему тяжело. Он почти задыхался, когда достиг самого низа. Длинный коридор на палубе В, белый и лоснящийся, как обувная коробка, тянулся мимо кают правого борта. Коридор круто накренился, и Макс почти бегом добрался до его конца. Свернув в нишу между своей каютой и каютой Эстель, он постучал в ее закрытую дверь.

Ответа не последовало. Он постучал снова.

– Вам что-нибудь нужно, сэр? – спросил стюард, закрепленный за его каютой, мгновенно появляясь из-за угла главного коридора.

– Нет, спасибо. Ступайте.

Постучав в третий раз, Макс открыл дверь.

В каюте было темно. Но справа, в маленькой ванной комнате, открытую дверь которой фиксировал крючок, горел тусклый свет, позволяя разглядеть очертания скользящих по полу и скрипящих предметов мебели, которые, подобно теням, двигались по каюте. Она была квадратной. Напротив Макса, в крайнем левом углу, виднелось изголовье койки. Рядом стояла крошечная прикроватная тумбочка. Дальше угадывался фарфоровый умывальник. Затем туалетный столик с зеркалом над ним. Еще одна прикроватная тумбочка у изголовья второй койки. Все они теперь выстроились в ряд у противоположной стены.