Лицо Джейн приняло скептическое выражение.
– Может, ты и права… Только я не думаю, что узнать ее фамилию было таким уж трудным делом. К тому же мы увидим и Люси Рот.
– А это еще кто? – с любопытством спросила Нэнси, в отличие от бабушки не столь посвященная в последние деревенские сплетни, и набросилась на десерт.
– Жена Гарри Рота, старшего сына. Вероятнее всего, они познакомились в Париже, где он на тот момент работал. У них закрутился бурный роман, и в Рот-Лодж они возвратились уже после женитьбы. Глория сказала, что семья, по общему мнению, осталась этим не очень довольна. Хотя Люси женщина весьма гламурная. Я видела ее однажды, когда она ехала на машине по деревне, – ни дать ни взять фотомодель. Бьюсь об заклад, что и одежка на ней будет сносгшибательная. Нам надо позаботиться, чтобы ты тоже выглядела на все сто.
Нэнси терзали сомнения. Да, она была высокой и стройной, но вот гламурной ее вряд ли кто-нибудь бы назвал. Она опустила взгляд на свою шерстяную юбку, оглядела джемпер и вдруг испугалась, что окажется на этом званом вечере совсем не к месту. Зря она, наверное, согласилась.
Джейн заметила, что внучка вдруг умолкла.
– Да не переживай ты так. Когда я над тобой хорошенько поработаю, ты станешь настоящей королевой бала.
* * *
После ужина они поднялись в комнату Джейн, выходившую на фасад коттеджа. Спальня Нэнси с ее покатой крышей располагалась в задней части дома, из нее открывался вид на их небольшой квадратный сад. Бабушка взялась за содержимое двух своих шкафов, а внучка присела на кровать. В молодости Джейн следовала моде и неизменно хранила все свои любимые вещи.
– Жаль, что ты настолько выше меня, – со вздохом произнесла она. – Как-то я не уверена, что нам что-нибудь из этого подойдет. Хотя… Слушай, мне в голову пришла одна мысль.
Она повернулась и посмотрела на Нэнси.
– Ты его надеть, вероятно, не захочешь, но смотреться на тебе оно будет потрясающе.
– О чем это ты?
Джейн ткнула пальцем в верхнюю полку шкафа.
– Видишь вон ту коробку? Если можешь, дотянись до нее и сними.
Нэнси выполнила просьбу, положила коробку на кровать и немного закашлялась от поднятой ею пыли. На пару с бабушкой они склонились и заглянули внутрь. Там лежало золотистое платье.
– Оно принадлежало твоей матери, – тихо сказала Джейн. – Она оставила его здесь, когда…
Фраза повисла в воздухе, Джейн прочистила горло и добавила:
– А я его сохранила… Для тебя.
Нэнси не сводила глаз с платья. Золотистое, до колен, обильно шитое бисером, оно выглядело поистине прекрасным.
– Принадлежало моей матери, – повторила она, не в состоянии точно определить одолевшие ее чувства.
Вещей Саманты Хантер у нее было совсем немного, хотя на чердаке до сих пор хранилось ее свадебное платье. А это золотистое она явно не захотела брать с собой, когда бежала из дома, бросив шестилетнюю дочь. Раньше Нэнси это платье никогда не видела. Хотя, вероятно, просто не особо расспрашивала бабушку о матери. Когда умер отец, всего через четыре года после бегства Саманты, Нэнси надеялась, что мать приедет на похороны и объяснит, почему уехала, бросив единственного ребенка, но этого так и не случилось.
Нэнси знала, что отец пытался найти жену. Об этом рассказала Джейн, когда внучка поинтересовалась, однако ему удалось выяснить лишь, что Саманту видели садившейся на поезд в Лондон, после чего ее следы терялись. Затем отец обратился за помощью в полицию, но поскольку она оставила записку, предупредив о своем отъезде, там тоже не смогли ничего сделать. И Саманта Хантер в Дэдли-Энде больше не появлялась.
