– Ну и что из этого? – перебила Воронцова Ялович.
– Как что из этого?! – всплеснул руками тот, – Тамара Викторовна, уважаемая вы моя, я же директор филиала по производству и реализации спортивной обуви. Меня хотят повысить, дать мне в нагрузку еще один филиал. Это командировки, ответственность, волнение. А если начальник узнает о моих проблемах с сердцем? Да он не только меня не повысит, а, скорее всего, лишит и этого филиала. Это же будет катастрофа. А вы говорите, Тамара Викторовна…
– Я ничего не говорю. – сухо сказала Ялович, – Теперь мне все понятно. Однако, мне кажется, если у вас действительно все эти проблемы, не лучше ли не рисковать? Здоровье-то важнее.
– Да что ж вы такое говорите. А деньги? Кто будет их зарабатывать? Вы не знаете мою семью. Это хапуги! Кувшинные рыла, как там у Гоголя? Моя жена, теща уже набрали долгов. А дети? Теще – семьдесят семь. Она собирается в Венецию! В прошлом году она была в Китае. Она хочет на Тайвань. Это сумасшедший дом! И все оплатить должен я. Юлий, дай, дай! А откуда я возьму деньги? Я их что – выращиваю? Они этого не понимают, вернее, не хотят понимать. Ладно, добро бы – раньше. А тут ведь этот кризис! Нет, это уму непостижимо, – и Воронцов перевел дух, взявшись за стакан с водой.
Ялович в полной мере воспользовалась предоставленной ей паузой.
– Спасибо, Юлий Александрович, мне ясны ваши обстоятельства. Теперь, скажите, пожалуйста, когда Поилова вам позвонила?
– Четвертого декабря. Как сейчас помню этот день, будь он неладен. Я пил кофе по-турецки и смотрел…
– Не будье столь многословны, – перебила его следователь, – Даты мне достаточно. О чем был разговор?
– Я же сказал. Она позвонила, представилась и начала мне угрожать, что все расскажет о моем здоровье. А начальник, знаете, у меня какой?..
– Не знаю, – твердо ответила Ялович, – Кто-нибудь присутствовал при вашем разговоре?
– А как же. Жена моя Нюра и теща Алевтина Николаевна. Венецию ей подавай!
– Кто подходил к телефону?
– Я и подходил. Они же задницу не сдвинут.
– Вы рассказали им содержание разговора с Поиловой?
– Конечно. Я весь кипел и не знал, что делать!
– И что они вам посоветовали?
– Сначала чуть не задохлись от жадности, а потом сказали, что надо платить.
– Итак, как я понимаю, Поилова пригласила вас на прием и сказала, что надо иметь при себе деньги.
– Именно так. Сначала деноминация, потом кризис…
– Оставьте все это в покое! – решительно стукнула по столу ребром ладони следователь, – Не отклоняйтесь от темы, Юлий Александрович. Значит, вы пришли на прием и выложили ей деньги, так?
– Еще бы не так, Тамара Викторовна. Она их даже пересчитала, Собакевич в юбке.
– Что потом?
– Отдала две кардиограммы и обещала больше не тревожить. Да, добавила, что, если я пожалуюсь на нее, то ничего не смогу доказать, а лишь заработаю неприятности!
– А как насчет дубликатов кардиограммы? – поинтересовалась Ялович.
– Я думал об этом, – откликнулся Воронцов. – Да, они могли остаться у нее, хоть она и божилась, что – нет, выпрыгивала из своего эскулапского облачения. Да как же такие люди дают клятву Гиппократа, и кто же ее там принимает?! – зашелся Воронцов.
– Ну-ну, успокойтесь, Юлий Александрович. Скажу вам на будущее, что нельзя уступать шантажистам, – назидательным тоном произнесла следователь.
– Нельзя уступать?! – опять взвился Воронцов. – Посмотрел бы я на вас – на моем месте. А что прикажете делать? Сразу видно – вас никогда не шантажировали, – он замолчал, икнул, выпил воды и отёр вновь выступивший пот.
