На следующий день после убийства главврача Поиловой, Петр Петрович Зубриков проснулся около десяти утра и, как обычно, в хорошем настроении. Послушав минут десять новости и одну из многочисленных политических передач по «Радио – Свобода», Петр Петрович встал, умылся, почистил зубы и сел завтракать. На этот день у него была запланирована генеральная уборка квартиры. Квартира у Петра Петровича была двухкомнатная, с окнами – на юг, на озелененный двор. Два года назад предусмотрительный пенсионер приватизировал квартиру и теперь ни о чем не беспокоился.
За завтраком Зубриков, не спеша, стал планировать предстоящий день. В предварительном расчете у него стояло – посетить Кунсткамеру. Однако, вспомнив о трагических событиях дня предыдущего, Петр Петрович задумался. Его пытливый ум, ум любителя загадок и тайн, не мог остаться равнодушным к столь из ряда вон выходящему происшествию. И «полководец» поменял план кампании. Откушав манной каши с вареньем, сырников домашнего приготовления и жирной 40 % сметаны, он запил все это большой кружкой растворимого кофе и решительно поднялся из-за стола. Он уже знал, что делать – посетить своего участкового терапевта, Галину Ильиничну Бернингсен. Цель была очевидна – разузнать побольше о Поиловой и разработать собственную версию ее убийства.
С Галиной Ильиничной Бернингсен Зубрикова связывали давние дружеские отношения. Галина Ильинична работала здесь участковой более пятнадцати лет, весьма солидный срок для нынешних времен, по мнению Зубрикова. Когда было нужно, она всегда давала ему больничный. Он приносил ей шоколадки, изредка дарил цветы.
Седая, румяная, с высокой прической, в огромных очках, увеличивающих ее и без того большие голубые глаза, она задорно-иронически приветствовала Зубрикова дежурной шуткой: «Ну, что, як, когда пойдем пить зубровку?»
– Как только, так сразу, – рассмеялся Зубриков.
Он тоже не изменил традиции, ответил, как обычно. На этот раз он подарил Бернингсен тигровые лилии и, как делал не раз, поцеловал ей руку, конечно, воздушно, ибо в городе царил грипп, а заразиться ему не хотелось.
Покончив с любезностями, Петр Петрович сел, установив палку между колен и заговорщически подмигнул.
– Ну, что слышно о вчерашнем, участковая?
– Ах вот зачем ты пришел, лисица в буйволовой шкуре! – засмеялась Галина Ильинична. – Нетрудно было догадаться. Но это тебя надо спросить, ты ведь вчера был у нее на приеме.
– И это знаешь? – присвистнул Зубриков. – Признаю, неплохо работает разведка, Алла Михайловна, небось.
– Она самая, – довольно улыбнулась Бернингсен, обнажив ряд ровных вставных зубов.
– А где, кстати, она сама? – спросил Зубриков.
– Приболела. Дома. Но, как всегда в курсе событий, позвонила мне с утра и все рассказала.
Зубриков кивнул, признавая превосходство Аллы Михайловны Дергень, медсестры Бернингсен.
– И что она рассказала? – негромко спросил он, постукивая палкой.
– Что рассказала? – обернулась к нему Бернингсен. Она поставила лилии в воду, – Да ничего особенного. Сказала, что по ее сведениям Поилову отравили и ты был вечером у нее на приеме.
