– Родственники, друзья в Москве? Установили?
– Судя по всему, родственники у нее живут в Сибири. В паспорте ее место рождения – Омская область. Найдены ее письма матери в Омск и сестре во Владивосток. Вот адреса.
– Хорошо. Сообщите родителям о ее смерти. Пошлите телеграмму на омский РОВД. А что в Москве?
– Ее записная книжка, одна из нескольких, но эта лежала в сумочке – вероятно, последняя.
Турецкий взял в руки календарь-ежедневник, быстро пролистал. Имена, фамилии, номера телефонов в Москве. Иногда просто имена. Иногда просто номера телефонов. Фамилии выведены аккуратным почерком черным гелевым стержнем, номера телефонов – красным, для удобства. Никаких спешно нацарапанных каракулей, вкривь через лист второпях записанных номеров. Аккуратистка…
Турецкий почувствовал нехорошее сосание под ложечкой. Если так, то почему не оставила записки?
– Обзванивайте всех подряд, – приказал Турецкий, возвращая книжку. – Зайдите в тот фитнесс-клуб, куда у нее абонемент, расспрашивайте тренеров, массажисток, знакомых по клубу. Она наверняка посещала какой-нибудь салон красоты, парикмахершу, маникюршу – узнайте где, всех расспросите. Парикмахерши знают про своих клиенток больше, чем вам кажется. Постарайтесь восстановить ее вчерашний день по часам и минутам: где была, с кем встречалась. Автоответчик прослушивали?
– Первым делом. Есть пара интересных сообщений. Установлены номера, с которых звонили.
– Хорошо. Начните с них. Кассету мне, в автоответчик – чистую, и записывать все поступающие звонки. Соседей опросили?
– Нет, ждали вас.
– Правильно. Еще что-нибудь интересное нашли? Наркотики, оружие? Лекарства?
– Ничего такого.
– На всякий случай все лекарства, какие нашлись в квартире, собрать в один мешок и отослать экспертам, – распорядился Турецкий. – Драгоценности?
– Никаких.
– Что, совсем никаких? – удивился «важняк».
– Совсем. Часы золотые, бижутерия… Вот, сами смотрите – это все, что нашли.
Турецкий задумчиво уставился на кучку дамской бижутерии. Серебро, дешевое золото, цирконий. Вещи художественные, со вкусом, но дешевка… Дешевка…
Нет, тут что-то не сходится.
– Тайников в квартире нет? – спросил Турецкий.
Минутное замешательство в рядах подчиненных.
– Вроде нет.
– Вроде? Не искали. Проверить немедленно все в квартире сверху донизу, стены, полы, потолки, цветочные горшки. – Турецкий кивнул на подозрительную кадку с рододендроном. – Без порчи имущества, разумеется!
– Так точно.
– Подождите, что-то еще хотел спросить… – Турецкий потер лоб, сосредотачиваясь. – Да! Вот еще что. Все документы, фотографии, видеокассеты, письма, записные книжки – все, все, где хоть одно слово написано ее рукой или упоминается имя сами знаете кого, – собрать в коробку. Я заберу с собой. Чеки из магазинов, записки к букетам, открытки, письма – все. Мусоропровод осматривали?
– Вывезли мусор ночью, – ответил меланхоличный голос.
– Плохо. В квартире мешки с мусором были?
– Есть. Просмотрели. Ничего подозрительного.
– Это я сам решу.
Турецкого отвели на кухню. Там на полу, на расстеленном целлофане, лежало аккуратно рассортированное содержимое помойного ведра Лебедевой. Турецкий наклонился и застыл над мусором в позе профессора археологии. Остальные притихли, как в детской игре «морская фигура на месте замри».
– М-да, – сказал наконец «профессор», разгибаясь. – Разбитый бокал. Отпечатки с него снимали?
Позорное молчание.
