– Да, – лицо Дмитрия Сергеевича озарилось воистину мефистофельской улыбкой. – Уж извините, Иван Петрович, не обижайтесь.
– Дмитрий Сергеевич?
– Это армянская семья.
Ирина посмотрела на участкового. Выглядел он так, словно у него без наркоза зубы рвали.
– Сколько их?
– Восемь человек. Двое взрослых, бабушка и пять детей.
Ирина представила всю эту компанию в брежневской двушке. Подумала пару минут. И невольно улыбнулась.
Как там назывался тот гоголевский рассказ? Страшная месть?
Вот-вот. Кажется, это оно и есть.
И все она понимает. И Петровичу придется на вызовы ездить, и эта гарпия их достанет. Но…
Пойдите, скажите, что она это не заслужила?
Вечером у Ирины гудели ноги. Не помогали даже удобные туфли. Болело всё.
Она плюнула, достала тазик, налила туда горячей воды и со вздохом облегчения погрузила в нее измученные ноги. Сыпанула гость морской соли, размешала прямо ногой, кристаллики приятно покалывали подошву. Поставила рядом чайник с кипятком, компьютер, откинулась на подушку… Хорошо!
Кто сказал, что в таких простых минутах нет жизненного счастья?
Комната общежития была рассчитана на двоих. Двое и жили. Она и Люся.
Люся носила красивое имя Людмила, которое шло ей не больше, чем корове седло, была полноватой, улыбчивой и влюбчивой. Твердо знала, что ее судьба где-то рядом, и не уставала это проверять.
Судьба оказалась вредной и примерно после третьей проверки начинала прятаться, придумывать отговорки и алиби. Люся не унывала.
Она искала любовь и гарантировала взаимность каждому, кто решил проверить ее на совместимость.
Что она делала в полицейском общежитии?
Кто вам сказал, что в полиции не работают женщины? Еще как работают.
Люся была отличным кадровиком. Но – увы.
Как у нее получалось с бумагами, так же не получалось с мужчинами. С мужем она развелась, а поскольку стерва-свекровь позаботилась изначально, чтобы Люсе и плафона с люстры при разводе не досталось, пришлось после развода даме возвращаться в общагу. Хорошо хоть койку дали.
Ирину соседка не раздражала. Подумаешь, гулящая. Бывает.
Она же не за деньги, а по состоянию души. Вот человек такой, что теперь?
Ирину она не агитирует, личную жизнь ей не устраивает, не пьет, не курит, а что приходит поздно… так не всегда же! А если и приходит, то тихо ложится и спит.
Зараза? А вы предохраняйтесь. И диспансеризацию проходите вовремя.
Вот и сейчас Люси не было.
Ладно, найдется, никуда не денется.
А у Ирины завтра тяжелый рабочий день. Стажерский.
Ирина махнула рукой и достала из шкафа шоколадку «на черный день».
Гулять так гулять.
В следующие несколько дней она познавала Истины.
Да-да, именно так и с большой буквы.
Она узнала, что работа участкового – это постоянно на ногах, и возблагодарила того, кто придумал повседневный вариант формы.
Брюки, берцы… о, эта чудесная обувь.
Ходить удобно, нога не потеет, а ударить можно так, что враг всю оставшуюся жизнь фальцетом петь будет.
Еще в обязанности Ирины теперь входили бумаги. Много бумаг.
Стажер априори существо бесправное, ну или хотя бы подчиненное, а потому на нее свалили все, что надо было оформлять. И ведь не возмутишься – тоже надо. Тоже часть работы.
Заодно на нее повесили дежурство по кухне. Но тут Ирина тоже не обиделась – остальные участковые тоже там дежурили.
Кухня? Крохотный кабинет, размером не с самую большую ванную комнату, в который чудом втиснулись стол, стул, микроволновка и холодильник времен так юрского периода, на который регулярно находили приступы судорог, и тогда он начинал трещать, как безумный. Ощущение было, как будто где-то рядом работает пулемет и немцы идут в атаку. Ирина первый раз даже испугалась.
