Учеба, творчество, искусство. Слагаемые понятия культуры - страница 4

На Руси издавна говорят: слово серебро, молчание – золото. Однако без серебра слов нам бы никогда не узнать, насколько молчание – золото. Ибо за молчанием непременно таятся слова. О чем размышляет тот, кто молчит и чего стоит его размышление нам дано знать только по содержанию слов молчаливого собеседника. Мудрый Лао-Цзы (VI в. до н. э.) тоже был уверен, что «знающий не говорит, говорящий не знает». Этой формулой мудрости в той или иной редакции любят козырять и в наше время, хотя за этим может быть простое лукавство или желание скрыть собственную неосведомленность о предмете суждения. Право же, приверженцам мудрости молчания хорошо бы помнить, что не менее мудрый поэт Танской династии Бо-Цзюй-и иронично заметил по поводу афоризма Лао-Цзы: «Но если так, и почтенный Лао именно тот, кто знал, – как получилось, что он оставил книгу в пять тысяч слов?»^>1.

Слово настолько реально живет в нашем сознании, что дети раннего возраста как бы не замечают окружающие предметы, названия которых они еще не усвоили^>2. Однако простое житейское соображение подсказывает, что эта особенность детской психологии не совсем уходит от нас и в годы «последетской» жизни. В самом деле, что нам в первую очередь хочется знать о каждом новом либо незнакомом предмете или явлении, на который или на которое мы обратили внимание? Как «это» называется. И нет числа предметам и явлениям, которые существуют вне нашего внимания только потому, что нам неизвестен смысл их существования, о котором нам «никто не сказал». Прежде чем заняться каким-либо делом, мы стараемся узнать название и смысл этого дела. И занимаемся им ровно с той степенью прилежания или профессиональной ответственности, с какой смысл занятия связываем с понятием дела. Или иначе: как понимаем, так и делаем. Именно не «как умеем», а «как понимаем». Потому что умеем мы ровно столько, сколько понимаем. И отношение наше к делу тоже строится по мере его понимания. Академик Иван Петрович Павлов оставил нам в наследство замечательную мысль: «Труд и связанное с ним слово сделали нас людьми»^>3.

Выяснять, что было первым: труд или слово – занятие для философов. Мы будем исходить из сложившейся реальности, в которой понятие труда (слово) и непосредственно труд (дело) связаны между собой нераздельно, а понимания вне слова не бывает. Да, конечно, «мысль изреченная есть ложь»^>4. Слова поэта горестны и прекрасны. Слова о бессилии слов перед душевным миром «таинственно-волшебных дум». Однако свое разочарование в чистоте изреченной мысли поэт опять же изрек словами. Что делать, нет у нас средств изречения мысли, которые были бы яснее слов.

В опыте повседневной жизни слова-понятия настолько тесно связаны с реалиями практических интересов (дел, явлений, предметов), что вместе с ними претерпевают в нашем к ним отношении качественные перемены. «Слова у нас до важного самого в привычку входят, ветшают, как платье»^>5.

Самые важные слова по мере привыкания к ним перестают быть важными, превращаются в расхожие штампы, значение и содержание которых становятся как бы само собой разумеющимися. Теряется острота восприятия, снижается уровень живого к ним интереса, а к смыслу их содержания – и подавно. Самое дорогое (святое и т. д.) слово от частого употребления становится казенным носителем понятия, о ясности и сути которого пользующийся словом не задумывается.