- Скорее всего, они в западном крыле, - шепнул Атрей и указал на ту часть особняка, что была в лучшем состоянии. Здесь это слово означает: постройка, не представляющая собой груду камней, а помещение, в котором еще угадываются очертания стен, окон, дверей и прочих атрибутов человеческих жилищ.
- У тебя что, компас в голове? – прошипела я. – Как ты без солнца определил, что там запад?
- Я уже бывал здесь раньше. Когда-то давно. Очень давно, - ответил он, с упорством, достойным лучшего применения, присматривая место для следующего шага.
В когда-то широком коридоре теперь оставалась лишь узкая тропка, по которой можно было пройти. Внутренняя часть особняка отличалась от двора лишь тем, что здесь валялись еще и обломки мебели и обрывки истлевших тканей.
- Что ты тут делал? Не похоже, чтобы сюда водили экскурсии.
- Это что-то вроде фамильного дома. Моего фамильного дома, - объяснил он.
- Это твой дом? Вот это? – я некультурно ткнула пальцем в пол, будто предполагая, что возник какой-то коммуникативный барьер, и мы говорим о разных домах
- Да, это он. Владения Мортов во всей их красе. Нравится?
- Ну, здесь очень мило. Не помешает легкая уборка, конечно, а так довольно симпатично. И район тихий.
Заговорившись, я сделала неосторожный шаг и.… Провалилась прямиком во внезапно разинувшую хищную пасть пустоту.
14. Интерлюдия.
Иветта знает, что Питер любит ее. Это естественное знание, которое она носит в себе день за днем. Это аксиома, не требующая доказательств.
Порой, в моменты особой меланхолии, она задумывается, а правильная ли у них любовь? Они не похожи ни на одну знакомую пару. Они не похожи вообще ни на кого. Иветта и Питер. Питер и Иветта.
Не то чтобы у нее был большой опыт в этом вопросе. Откровенно говоря, герцогской дочери любовь в принципе не полагается. Богатое приданое – да, платья по последней моде – разумеется, крохотные фиалковые пирожные на десерт – в разумных количествах (потому что лишний вес герцогской дочери полагается еще меньше, чем любовь), наборы для вышивания – сколько угодно. А вот любовь не полагалась. Впрочем, после рождения наследника мужу, брак с которым дело настолько решенное, что об этом можно даже не говорить лишний раз, вполне приемлемо обзавестись близким другом. И да, под словами «близкий друг» подразумевается тот уровень близости, при котором он греет ее постель.
Верная иветтина служанка Аранья любит своего мужа Мироса. Она терпеливо ждала его со службы, писала ему длинные нежные письма и мечтала о своем доме и куче ребятишек. Домик у них уже есть, ребятишки тоже скоро появятся. У Араньи и Мироса одни мечты и цели. И любовь, конечно. У них любовь.
Серджио и Андреа любят друг друга. Им повезло, что договорной брак подкреплен не только сургучной печатью, но и чувствами. Она всегда с ним соглашается, а он хвалит ее новые шляпки. Они никогда не ссорятся и всегда раздражающе единодушны, независимо от того, о чем идет речь. Брат прислушивается к жене, а она смягчает груз ответственности, висящий на нем. Быть может, это любовь?
В свою очередь, Иветта и Питер ссорятся постоянно. Они препираются за завтраком, спорят на работе и регулярно готовы друг другу глотки перегрызть во время полевых операций.
Она передразнивает его во время длинных рабочих совещаний и театрально зевает, когда речь затягивается. Он регулярно делает ей выговоры за самоуправство и лишает ее премии. Она долго дуется и причитает, что без премии не может работать и положительное подкрепление куда лучше отрицательного.
