Управляющий гамбургской конторой «Национального товарищества “Энергия”», худощавый пожилой человек со впалыми щеками чахоточного лица, с ожесточением стучал трубкой телефонного аппарата. Станция разъединила его во время разговора с Любеком, а он должен был сообщить находящемуся в Любеке правлению этого эмигрантского «товарищества» о больших неприятностях. В трубке раздался сухой щелчок, и управляющий опять принялся стучать по аппарату. Наконец, ему удалось соединиться с главным директором «товарищества».
– Строительная компания «Европа» недовольна дурной дисциплиной наших людей. «Европа» грозит взыскать с нас убытки, которые понесет из-за простоев. Черт знает что, скандал!
– О каких простоях ты говоришь? Что случилось? – сердито перебил директор.
– Началось с этой… как ее… Вилмы Клинт.
– Вилма Клинт? – недоуменно спросил директор.
– Ну да, она оказалась подружкой Круминьша.
– Какого Круминьша?
– Того самого…
– А-а, понял! Но почему же она оказалась на работах?
– Потому, что нам сбрасывают всякую дрянь. Ланцанс не пожелал держать ее у себя в канцелярии.
– Его преосвященство вполне прав.
– Вот она, эта Клинт, и стала из стенографистки бетонщицей.
– Но я спрашиваю тебя: причем тут «Энергия»?
– Клинт – зачинщица сегодняшнего бунта!
– Так в карцер ее, в тюрьму, дрянь эдакую! – закричал директор так громко, что собеседник вынужден был отстранить трубку от уха.
– Я уже отдал приказ об аресте Клинт, но рабочие не выдают ее.
– Что значит «не выдают»? Кто они такие, чтобы «не выдавать»? Или там нет команды порядка?
– Я ничего не могу сделать, не рискуя сорвать работы на строительстве «Европы».
– Ты смешишь меня! – И директор действительно рассмеялся в трубку. – Где мы живем? И когда мы живем?
– С завтрашнего дня – забастовка, – продолжал управляющий.
– Вызови полицию.
– Конечно, я вызвал полицию. Но это только ухудшило дело.
– Не понимаю.
– Они начитались «Цини» с сообщением о Круминьше и Силсе.
– «Циня»? Как она к ним попала?
– Все уже знают об этом деле.
– А что они раньше не знали, что в советский тыл забрасываются наши люди?
– Дело не в этом, – начиная тоже сердиться, объяснял гамбургский управляющий. – Это ни для кого не новость. Но Круминьш и Силс добровольно явились к советским властям. Вот что вызвало бурю.
– Ах, вот что, – с облегчением воскликнул директор. – Так эту бурю нужно поддержать. Раздувать их негодование. Мы немедленно свяжемся с Центральным советом. Настроения, о которых ты говоришь, нужно укреплять.
– Господи! Господи, боже мой! – в отчаянии воскликнул управляющий. – Наши люди бросают работу, они требуют отправки на родину, понимаешь.
– Какая родина? О какой родине болтают эти ослы?
– «Мы их обманываем»!.. Изволите ли видеть: «Это вранье, будто каторга ждет их в Советском Союзе в случае возвращения»… Они говорят, что имеют право…
Резкий крик директора прервал его:
– Право?! Мы покажем им «право»! Смело хватай красных агитаторов.
– Хотели взять Вилму Клинт, и что получилось? – пожаловался управляющий. – Скандал, черт знает что! Они начинают говорить о своих правах?! Это же просто небывало! Это скандал!
