Ученик гималайского мастера. Автобиография йога - страница 3

Все четверо были босы. У одного на шее висел мриданг, и когда он, закрыв глаза, отбивал ритм обеими руками, то периодически прерывался и разражался восторженным смехом. Другой, казалось, был полностью поглощен игрой на крошечных цимбалах и качал головой из стороны в сторону. Третий ходил от дома к дому, собирая фрукты, овощи, рис, а иногда и деньги, которые с большим уважением предлагали некоторые из наших соседей, стоявших у своих ворот.

Четвертый – высокий красивый бородатый мужчина, казался лидером группы. Он руководил хором, а когда танцевал и пел «Харе Рама, Харе Рама…» в четком ритме мриданга и цимбал, то закрывал глаза, и слезы текли по его щекам. Он был в каком-то полубессознательном состоянии. Некоторые из соседей, которых я видел, подходили к нему и падали ниц у его ног.

Я ощутил, что мое сердце наполнилось необъяснимым счастьем, и я помню, что тоже начал смеяться. Затем я забежал в дом и нашел монету, какого достоинства, сейчас не помню, и побежал обратно к воротам, перешел через дорогу и бросил монету в небольшую сумку, которую собиратель подношений держал в руке. Именно тогда я услышал, как меня зовет бабушка. Когда я поспешил обратно, чувствуя себя виноватым за то, что, возможно, сделал что-то, чего не следовало делать, я обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на странного, почти обнаженного мужчину, танцующего на улице. Его глаза открылись, и, прежде чем я вошел в дом, наши взгляды на короткое время пересеклись. Процессия двинулась дальше. Музыка медленно затихла, и воцарилась странная тишина. Моя бабушка не одобрила то, что я сделал, но меня отпустили, дав несколько религиозных советов. Много лет спустя я узнал, что тем человеком, которого я видел в восторженном экстазе, был Свами Абхедананда, который жил в ашраме недалеко от того места, где я жил. Уже будучи студентом колледжа, я провел немало приятных встреч с ним, но об этом поговорим позже.

(5) Примерно в это же время дядя моей матери по материнской линии, который увлекался фотографией, взял меня на фестиваль Аратте в Восточном форте. Старый форт был построен махараджами вокруг большого храма Ананта Падманабхи Свами, их божества-покровителя. Как я упоминал ранее, первоначальное название города Тривандрам – Тируванантапурам происходит от имени этого божества, которое описывается как «тот, из пупка которого растет лотос». Каждый год территорию храма украшают фестонами, цветами, огнями и весь индуистский пантеон представлен в виде статуй богов в натуральную величину или даже больших размеров, дополненных красочными костюмами и украшениями. Когда я смотрел на башни Гопурам древнего храма, что-то, казалось, шевельнулось у меня в районе пупка, и меня охватило непреодолимое желание войти внутрь, хотя в возрасте шести лет я понятия не имел, что находится внутри храма. Дядя моей матери сказал, что нас не пустят, потому что мы не исповедуем индуистскую религию.

Я отчетливо помню, как он указал на белую вывеску и прочитал на малаялам и английском: «Для неиндусов вход воспрещен». Различие между двумя общинами, состоящими из одних и тех же людей, сильно озадачило меня. В то время у меня не было выбора, кроме как принять поражение и вернуться ни с чем. Мог ли я тогда знать, что с течением времени и по мере взросления я увижу ужасные проявления розни религиозных общин, к которым привели людей религиозные фанатики?