—Сопляк, да ты должен умолять меня замять…
Как интересно…Мужичок приподнимается, но потом, видимо, решает, что бой будет явно не в его пользу, так что плавно оседает на стул, на что я удовлетворенно улыбаюсь.
—Да что ты?
—Твой отец…— начинает сбивчивым голосом, видимо, пытаясь надавить на тот самый мозоль.
—Хочу сказать, что вы с моим отцом можете катиться на все четыре стороны, мне все равно, я сделал то, что сделал бы любой нормальный мужик. Но куда уж вам понять, да? Яйца, кажись, не стальные.
Ржу уже в голос, а вот кое-кого реально рвет на части. Воплем звучит последняя фраза.
—Вон из кабинета!
—Да с радостью!
Выхожу, на ходу цепляя мебель. Будет он мне еще тут указывать, что я должен делать, а что нет.
Возвращаюсь к уборным, где моя девочка, но ее тут нет. Черт! Телефон молчит, а в голове тысячи вариантов, куда она могла пойти и что сделать. Малыш, ну ответь же, ну! Звоню с левого номера, понимая, что так шансов больше, но все мимо, монотонные гудки в ответ и ничего. Ничего, сука!
По спине гуляет холод, внутри все внутренности, наоборот, кипят, и это ни черта не помогает мне сейчас успокоиться, только еще больше распалиться. Она же плакала, она расстроилась, моя малышка, все будет хорошо. Стоит только вспомнить зареванное личико, наполненное чистой болью и отчаянием, так и хочется себя придушить. Или приложить о первую попавшуюся стеночку. Я выкручу пальцы любому, кто еще откроет рот.
Найдем и прикопаем в лесочке, если кто еще вякнет. Сука, это же универ, тут слухи расползаются со скоростью света, как бы заткнуть рот всем? Мудак я, какой же я мудак. Надо было мягче и спокойнее действовать, просто чтобы не привлекать внимания. А я что? Поперся как танк, не расценивая риски. А они, мать его дери, просто огромные, эти риски. Ничего, исправим, наверстаем и все сделаем в лучшем виде, так что комар носа не подточит.
Прикидывая варианты, понимаю одну простую вещь: малышку кто-то сливает. А кому выгоден такой слив? Мисс Пиранья, да, точно она. Ее мозгов хватит сложить два и два, понять, что цветы притащил я, да и вообще, может она видела нас или слышала. Хер его разберет, мне вот пофиг на себя, но проблема цепляет Васю, и это, черт возьми, надо решать как можно скорее.
Прохожусь до кафедры, но и там никого. И уже понимая, что к чему, спускаюсь по лестнице вниз к деканату, вот только у входа сталкиваюсь с ним. Какая встреча! Мэр нашего города, епт. Язык не поворачивается назвать его отцом. Какой он мне отец? Никакой, я его толком и не видел никогда, если бы не мать с бабушкой, то и выросло бы не пойми что. Хотя может так оно есть, но я, по крайней мере, хоть с базовыми нормами морали вырос.
Белов одет, как всегда, так, как будто в театр собрался. По этому человеку сказать можно одно — дорого и богато, ну и что палец в рот не клади — по локоть откусит. Мне бы гордиться им, потому что по факту есть чем, но я готов глаза себе вырвать, лишь бы не видеть его, и уши залить бетоном, лишь бы не слышать ничего.
—Ну здравствуй, сын, — меня коробит от такого обращения. Но он всегда называет меня исключительно сын, будто бы имени у меня нет.
Поднимаю голову, ощущая напряжение во всем теле, словно я перманентно под двести двадцать. Ненависть, бурлившая внутри, начинает кипеть сильнее, выплескиваясь наружу. Меня в нем все заставляет хотеть убивать, все, даже то, что мы с ним похожи. И себя я порой за этой ненавижу. Потому что не хочу быть таким, как он. Таким куском дерьма.
