Пирогов не заметил поблизости никаких дворников, никаких уборщиков мусора и это вселило надежду на то, что пакет никто не обнаружил. Он быстро нашел тот самый кустарник, в который бросил пакет и немедленно приступил к поиску. Долго искать не пришлось, и он довольный извлек из кустов увесистый пакет. Он боялся заглянуть внутрь пакета: из страха разочароваться.
– Товарищ, предъявите документики, – услышал он за спиной незнакомый голос.
Он обернулся и увидел перед собой двух железнодорожных милиционеров старшего и младшего сержантов.
– Свои, – сказал Пирогов и протянул им свое удостоверение.
– Извините, товарищ лейтенант, – сказал старший сержант и отдал воинское приветствие.
– Ничего, все правильно, работа есть работа, – сказал Пирогов.
Он заметил, что они с подозрением смотрят на пакет, и предположил, что они могли видеть, как он извлекает пакет из кустов.
– А, это вчера у друга день рождения отмечали и когда гостей ходили сюда на станцию провожать, один из гостей потерял по пьяни свой пакет с барахлом, вот сегодня с утра он позвонил и меня отправили искать, – объяснил Пирогов.
Он понимал, что не обязан отчитываться перед сержантами, но решил все же, что в его ситуации лучше объясниться, чтобы развеять подозрения милиционеров.
– Бывает, – сказал старший сержант и милиционеры ушли.
Пирогов счел для себя небезопасным идти к ближайшей станции метро, где он мог столкнуться с Еременко или другими сотрудниками его отделения. Поэтому он решил перейти железную дорогу, выйти к ближайшей автобусной остановке и автобусом добраться до какой-нибудь другой станции метро. Перейдя железную дорогу, Пирогов оглянулся. На платформу взбирался запыхавшийся Еременко. К счастью Пирогова на этот раз он его не заметил.
Пирогов жил в Подмосковье, в одном из райцентров, в двух часах езды на электричке от Москвы. Его небольшой одноэтажный кирпичный дом находился в частном секторе города. Жил Пирогов с родителями, которые работали на местном комбинате всю жизнь. Когда Пирогов с нетерпением ворвался в дом и закрыл за собой дверь на замок, родителей дома не было. Пирогов, раздевшись, быстро вошел в свою комнату, бросил на пол спортивную сумку, извлек из нее черный целлофановый пакет, вывалил его содержимое, на пол посыпались пачки долларовых купюр. В каждой пачке было по десять тысяч долларов. Всего Пирогов насчитал сто восемьдесят тысяч долларов.
Полковник Игнатов отказывался принимать доводы Пирогова. Игнатов держал перед собой лист с заявлением Пирогова о просьбе увольнения по собственному желанию, и казалось вскользь заново несколько раз прочитывал, содержащийся там текста, и продолжать мучить Пирогова вопросами:
– Володь, помнишь, мы с тобой как-то разговаривали, и ты говорил, что тебе нравится у нас работать? Было же? Что же теперь произошло? Не понимаю.
– Обстоятельства, Владимир Васильевич. Как говорят в народе: рыба ищет где глубже, а человек где лучше.
Пирогов заранее был готов к тому, что начальник отделения полковник Игнатов так просто не отпустит его, когда приехал на работу писать заявление через сутки после того как стал обладателем целлофанового пакета с баксами. Он уже был наслышан, какими нервотрепками обычно сопровождаются увольнения из органов, но для себя уже сделал окончательный выбор и не видел смысла менять свои планы. Игнатов промурыжил Пирогова около часа, после чего, как и следовало ожидать, сдался. Все что теперь требовалось от Пирогова отработать положенные две недели.
