– Веди себя прилично и скромно, – сухо произнесла Марина Аркадьевна около двери. – Андрей Дмитриевич должен увидеть, каким хорошим человеком мы тебя воспитали.
– Ага, – кивнула я и выпорхнула из дома. Да я бы сейчас пообещала что угодно, лишь бы побыстрее оказаться на сиденье белой машины, которая увезет меня к отцу. Мысленно я уже подбирала первые слова, и все они казались дурацкими. Но, несмотря на это, я улыбалась и бодро шла по дорожке к воротам.
Водитель – приятный мужчина лет тридцати пяти в костюме и белой рубашке, сообщил, что мы поедем в ресторан, где меня ожидает Андрей Дмитриевич.
– Дорога займет около сорока минут, включить для вас музыку? Какую вы предпочитаете? – Он обращался ко мне на «вы», и это было непривычно.
– Классическую, – выдохнула я, решая продемонстрировать отличное воспитание.
Ресторан я узнала сразу. И весомую вывеску «Конте-Конти», и витринные окна, и темно-серые стены я видела на фотографиях. Это роскошное заведение принадлежало моему отцу, и я даже помнила некоторые названия блюд из меню. Печеный сладкий перец с лососем и соусом песто, ягненок с булгуром и грибами, паста с копченой уткой, вялеными томатами и моцареллой… Из чего можно было сделать вывод, что память на блюда у меня хорошая. Наверное, во мне начали просыпаться гены Андрея Дмитриевича.
«Интересно, я смогу назвать его папой? И нужно ли это делать сейчас?»
Менеджер встретил меня около входа. Я, запинаясь, представилась, и мы направились во второй зал. Приглушенная музыка с воздухом влетела в легкие и завибрировала под ребрами. Я шла, оглядываясь по сторонам, впитывая обстановку, и быстро отмечала детали, чтобы потом, вернувшись, отыскать их на фотографиях. Просто так.
Круглые и квадратные столики из темного дерева, огромные коричневые часы на стене, мозаика из кусочков черно-белых фотографий. Люстры, лампы… Большой аквариум, где в подсвеченной воде лежат странные ракушки. Барная стойка и много искрящихся бокалов. Ряды бутылок на двух полках.
– Проходите, пожалуйста, – произнес менеджер и указал на тяжелую бархатную штору светло-бежевого цвета. Отодвинув ее, он вежливо улыбнулся.
Чуть помедлив, я перешагнула порог комнаты и сразу встретилась взглядом с Андреем Дмитриевичем Уваровым. Моим отцом. Увидев меня, он резко поднялся и тихо произнес:
– Вот мы и встретились.
* * *
Бывают моменты, когда ты чувствуешь себя главным героем книги или фильма. Приблизительно такая уверенность и вспыхнула в душе. И еще показалось, будто на меня направлены огромные прожекторы, которые мешают смотреть и одновременно наполняют тело искрящимся светом. Или это мешали слезы. Несколько раз моргнув, глубоко вдохнув и выдохнув, я прогнала их прочь.
– Здравствуйте, – торжественно произнесла я и тут же почувствовала себя глупо.
Андрей Дмитриевич улыбнулся, указал на уютное кресло и ответил:
– Тебе вовсе не обязательно быть со мной на «вы». Разве мы чужие друг другу люди?
Холодные сомнения, ерзающие в душе последние два дня, задрожали, зарябили и стали полупрозрачными. Ноги оторвались от земли, и я понеслась в иную вселенную, где каждая мечта обязательно сбывается… Потому что иначе просто не может быть.
Кивнув, я села в кресло и осторожно посмотрела на отца. Фотографии не врали, он был красив и походил на аристократа. На графа. И темно-серый костюм ему очень шел. И белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей тоже. Если такая одежда всегда сковывала моего дядю, будто на него надели футляр, то с Андреем Дмитриевичем… то есть с папой… все было иначе. Пиджак казался самой свободной вещью на свете.
