– Не надорвись пока будешь доставать. Кому она нужна?! Бог с тобой, если бы я захотел целоваться всерьёз с бревном, поехал бы лесопилку. Можешь оставить себе эту зануду, – выдал я, возможно, слишком нагло, но в то утро демонстрировать хорошие манеры даже не собирался.
Этот выскочка проводил нас недобрым взглядом, наверное, рассчитывая, что прожжет дыру в наших спинах, однако, плевать мы хотели с Денисом. Пока плелись до аудитории два раза думали зарулить в буфет или перекантоваться где-нибудь в спортзале. Учеба стояла поперек горла, все вокруг бесило, а больше всего не хотелось видеть лицо Катьки.
– Ты где так приложился? – поинтересовался приятель, поджав губы. Наверное, догадывался, как болела моя рожа, ведь Королев сам не раз отхватывал.
– В баре вчера. Неудачно подкатил к девчонке, откуда мне было знать, что ее папик размером со шкаф-купе, что стоит у меня в гостиной.
– Не слабо он постарался, – покачав головой, выдал жалостливо Денис. – Зато тебе уроком будет, как подкатывать к чужим телкам.
– Я плохой ученик, – развел руками, не кривя душой ни капли. – Ты-то сам зачем полез к Моревой? Своей что ли мало?
– Да что-то психанул, слово за слово. Надоела она своей правильностью. Ходит вечно нас задирает.
– Аккуратнее с ней, – зачем-то ляпнул я, не подумав совершенно о том, что мои слова могут быть неправильно истолкованы приятелем.
Денис остановился посреди холла, нахмурился, а потом толкнув легонько меня в плечо, прошептал почти в самое ухо:
– Андрюх, ты чего запал на нее? Признавайся? Все эти взгляды, поцелуи… Доложат же Юльке, она тебе на бантик завяжет все, что можно только.
– С ума сошел? – давясь смехом, прыснул я в ответ. – Позлить просто хотел ее. Бесит она меня. Все думаю, какой бы монетой ей отплатить.
Денису мои слова не пришлись по душе. Он сделал шаг назад, глубоко вздохнул, а потом молча двинулся вперед, правда прошел чуть и замер.
– Смотри, Белов, вляпаешься по самые бубенцы, потом сам не рад будешь.
– Ой, иди ты уже, Нострадамус… Будто бы первый раз… Вляпаюсь, – усмехнулся про себя, – да таких у меня с десяток, стоит только пальцами щелкнуть. Эта коза мне даром не нужна. Скучная, как досуг мой бабули.
Однако против воли отчего-то прикрыл веки, позволив себе раствориться в этом мгновении, когда ощущал тепло ее губ. Да, целоваться Катька не умела, не хотела, и невооруженным глазом было видно, что я ей противен. Только вкус спелой вишни на моих губах напоминал о ней. И как бы я ни потешался, пытаясь унизить эту зазнайку, но в голове она у меня сидела назойливой мыслью. Хотя по факту являлась просто занозой в заднице.
Отчего-то, видя ее, я злился, хотелось вести себя, как гнида, нарываться, задеваться и беспричинно придираться, лишь бы она снова и снова морщила свой аккуратный нос, надувала губы и желала мне завалить сессию. Последнее я и без ее пожеланий мог легко сделать, для этого достаточно было просто не приходить на экзамены или с наглым выражением лица списывать на первой парте. Такая безнаказанность обуславливалась тем, что папаша являлся не последним человеком в городе, да и дружил с деканом. Если отыскать старые фотографии в альбоме, то можно увидеть, как росла и крепла их дружба с песочницы и по сей день.
Я, конечно, старался не борзеть сильно, но выходило с трудом.
Единственное, кажется, чего боялся это остаться без средств к существованию. Но и такая вероятность не сильна меня оберегала от косяков. Я чудил безбожно и в универе, и за пределами, в общем-то, следы моей бесконтрольной жизни можно было заметить на лице в этот день.
