– Какие еще условия для прислуги! – это принц-нарыв подал голос.
– Вы присядьте, госпожа Корреш, присядьте. И вы, господин Готтар, тоже. – А король-то, в отличие от наследника, не чужд человечности, да-да.
– Благодарю. Итак: вопросы организации охраны и защиты на первом месте, но это не ко мне. Далее, под условиями для персонала я подразумевала в том числе помещение для приготовления пищи прямо на месте, так можно почти исключить вредоносное влияние. Покупка продуктов каждый раз у новых торговцев, даже если это будет во вред разнообразию и изысканности блюд. Придется потерпеть. Запас абсолютно нового постельного белья и предметов гигиены…
Фух, аж охрипла фантазировать, но вытаращенные глаза принца Оннарваена та-ак вдохновляли! Кстати, дядюшка все время кивал, одобряя, значит, ничего особо бредового я не наговорила.
– Если честно, я поражен, дорогая, глубиной ваших познаний в уходе за больными. Спасибо.
Эх, величество, это у тебя штат прислуги, а я за мамой ходила, считай, одна.
– Вама, не грусти…
Не буду, милый, все в прошлом. Надеюсь, мамочке моей повезет с перерождением.
– Отец, наши гости очень устали, если вы не против, мы покинем дворец. Оннарваен и Шигеру присмотрят за тобой. Ши, организуешь коляску?
Король согласно кивнул.
– Да-да, конечно. Господин целитель, госпожа Корреш, примите благодарность. И не только за облегчение, которое принесло ваше мастерство, но и за искреннюю готовность помочь моему сыну. И уверяю, никогда так вкусно не обедал.
Вот оно, аристократическое воспитание, величество даже лежа держался учтиво.
– Не скрою, ваше величество, – Гунар, я чувствовала это, тщательно выверял не только каждое слово, но и каждую интонацию, – для закрепления успеха желательно провести еще хотя бы одну подобную процедуру оздоровления, и как можно скорее, но признаюсь честно: устал и сегодня уже ни на что не годен.
– Значит, завтра? Буду с нетерпением ждать.
А коляска опять четырехместная, но мы – я, Тишка и Гунар – худенькие, потеснились-разместились. Дораш и Кира, сидевшие напротив, явно имели что сказать о нынешних событиях, но терпели, видимо памятуя о кучере. Вот и промолчали всю дорогу, лишь цокали копыта, заглушая шум вечерней столицы, да свет фонариков на облучке протыкал густые сумерки. Надо же, двести метров от дворца – и уличное освещение кончились.
Ужинали молча, любимой Титовой яичницей. Ни на что больше ни сил, ни терпения не было, благо копчености и яйца у нас теперь не переводились. Всем нравилось баловать наше солнышко.
Ваен и Гунар потягивали мятный отвар и обсуждали, как лучше организовать еще один сеанс терапии для венценосного папеньки. Я стеснялась вмешиваться, но Сара, вдохновленная сегодняшним приключением и пронаблюдавшая всю колготню с величеством со стороны, заявила:
– Никто не понял, что делала Нина. Пусть так ос-станется. Опас-сно!
– Все заметили игры со временем, Сара!
– Она имеет в виду, Ваен, что никто не понял, как Нина подпитывала твоего батюшку чистой силой. – Дядюшка всегда был внимателен к моему настроению. – И да, я согласен с девочками, эту сторону лечения лучше сохранить в тайне.
– Особенно от твоего брата и, по возможности, даже от отца. – Надеюсь, что мой взгляд был достаточно жестким. – Принцу Оннарваену я не доверю даже рецепт бисквита. Прости.
– Но ты же поможешь нам с уходом за папой?
– Еще раз прости, но – нет!
