Зина побледнела.
– Павел Андреевич…
– Зинаида Алексеевна, – поспешно вмешался я, – вы не забыли? Камеры у меня в шкафу. Пойдёмте, я отдам.
Мои коллеги-инженеры гурьбой пошли на выход, а директор последовал за мной и Зиной. Вытащив волговские камеры, я протянул их кладовщице.
– Инженер называешься! Не знаешь, как резину хранить!? – заметил мне Удалов.
– Знаю, только сейчас лето, дети охотятся за маленькими камерами, чтобы на речку бегать. Зинаида Алексеевна и попросила спрятать их в нашем кабинете, а накаченными они в шкаф не входят.
– Принято, вывернулся!
– Павел Андреевич, надо что-то решать. Склад под авторезину совсем не годится. Доски сгнили, шифер на крыше оторван. Лазят туда!
– Решим, решим! Три пневмогаража я купил. Осенью смонтируем. Один под склад тебе отдам.
Директор вышел.
– Володя, спасибо! – сказала Зинаида Алексеевна и, неожиданно подойдя ко мне, обняла и поцеловала в щёку.
Круглое, упруго-тугое прижалось к моей груди, несказанно сладко пронзив меня. Хмельной запах, мягкие золотые прядки, скользнувшие по лицу. Лазурные глаза… Я замер… Остановись, мгновенье… Как его удержать? А Зина уже убегала с камерами. Не удержать… Или можно?
Она забыла зонтик! Нет, не сейчас…
– А натоптали! Как порося! – входя, сказала техничка Раиса Тихоновна. – Хоть бы какую отскребалку положили у дверей!
– Положу, тётя Рая, положу! – ответил я, а про себя подумал: «И отскребалка ждала, когда я приеду!»
К девяти часам, как ей положено, пришла нормировщица.
– Антонина Ефимовна, – сказал я, – можно посмотреть справочники, по которым вы работаете.
Она напряглась, но тут же выложила мне из ящиков своего стола несколько изрядно потрёпанных книжек, из которых, чихнув раза три от пыли, я почерпнул озадачившую меня информацию к размышлению: нормы времени на ремонт были десятилетней и даже пятнадцатилетней давности.
Среди них оказалась общая тетрадь, на обложку которой была приклеена половинка тетрадного листа с надписью: «Протоколы заседания местного комитета РТМ10 ОПХ «Целинное». Решив, что, как заведующий, имею право доступа к хранящейся в тетради информации, я открыл дверь, вернее обложку, вошёл внутрь и увидел много всякого интересного.
«Протокол расширенного заседания местного комитета и рабочих РТМ от двадцать первого декабря тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.
Повестка дня: вопрос о премировании работников мастерской за выполнение плана сдачи металлолома за четвёртый квартал.
Выступил заведующий Александр Леонтьевич Лукашов. Сообщил, что за сдачу металлолома мастерскую премировали деньгами – пятьсот рублей. Сказал в заключении: «Предлагайте, товарищи, кому сколько». Выступил слесарь по электроаппаратуре Золотов. Предложил выдать всем поровну. Выступил инженер по эксплуатации МТП11 Константин Фёдорович Майер. Сказал, что из списка надо исключить всех, кто имел по работе нарекания за год. Это кузнец В. П. Лихаченко за недисциплинированное поведение, Пётр Шнайдер и Константин Петухов за пьянки и прогулы. Выступил Лихаченко, сказал, что самого Майера надо вычеркнуть за то, что…»
Написанное дальше было замалёвано, но мне всё же удалось прочитать: «…сварил себе гараж из совхозного железа».
Далее следовало решение: «Лихаченко, Шнайдера и Петухова из списка на премию вычеркнуть, остальным раздать поровну».
Последнее заседание датировалось десятым февраля семьдесят восьмого года:
