Переступаю порог кабинета и пытаюсь отдышаться. В груди так болит, так давит. Бегать на каблуках, да еще и с приличным стажем курильщика – подвиг, считай, марафон осилила.
Пока я медленным шагом двигаюсь к свободному столу, ощущаю, как меня прожигает чей-то тяжелый взгляд. Поднимаю взор и глупо улыбаюсь, увидев Орлова. Ну, тогда понятно, почему мои уши горят огнем, а щеки стали красными, как спелые помидоры.
– Опаздываем? – подмигивает Кирилл, откровенно раздевая своими глазищами.
– Задерживаемся, – отвечаю важным голосом и, как ни в чем не бывало, достаю из кожаного портфеля стандартный набор: Кодекс административного судопроизводства, блокнот с ручкой и увесистую папку с документами.
В зал заседаний входит долговязый мужчина в чёрной мантии. Одним взмахом руки расправляет свои длинные усы, как у Гусара, окидывает презрительным взглядом меня и Кирилла, мол, как вы меня все задолбали холопы, и садится на свой трон.
Кивнув секретарю, открывает рот и монотонным голосом вещает:
– Двадцатое июля. Слушается административное дело по иску ООО “Крип Арго”...
Я зеваю, представляя горячий кофе, который буду пить после заседания, а Кирилл мастерит бумажный самолётик и запускает его прямо на мой стол, пока никто не видит.
Закатываю глаза. Детский сад, Орлов. Ошибся адресом! Здесь взрослые тети и дяди решают важнейшие вопросы: казнить или помиловать. Я, конечно, понимаю, что первые сорок лет детства у мужчин – самые трудные, но все-таки беру бумажный самолетик и с любопытством разглядываю его со всех сторон.
“У тебя зубы в губной помаде”, – написано на бывшем самолетике.
Улыбка сползает с моего лица. Какой ушлый Орлов! Всё рассмотрел, внимательный наш.
– Представитель ответчика, встаньте, когда к вам обращается суд, – врывается в подкорку, и я запоздало соображаю, что прослушала тот важный момент, когда нужно представиться.
Поднявшись со стула, сухим тоном произношу слова, отрепетированные до каждой буковки.
Судья не смотрит в мою сторону, а тупо пялиться в свой айфон. Я бы тоже всех их не слушала, но приходится. А потому, когда Кирюша начинает толкать свою речь, я внимаю его фразам, делая кое-какие заметки в блокноте.
Когда очередь доходит до меня, то Мартынова София Аркадьевна превращается в настоящего оратора. Для пущей убедительности, перелистываю первичные документы “Крип Арго”, рассказывая, где и какие статьи закона были нарушены. Орлов откровенно ржет. Гад! Мог бы хоть раз внимательно послушать, как я его. Между прочим, я стараюсь, но никто не воспринимает всерьез – даже секретарь судебного заседания широко зевает.
Сегодня явно не мой день. Мало того, что Орлище задолбал меня своими вопросами, так еще и ходатайство заявляет о допросе свидетеля. Я возражаю. Еще чего! Знаю я этих “директоров”. Но наш суд – самый гуманный суд в мире. Он-таки соглашается с Орловым и в зал заседания входит странный мужичок немного за пятьдесят.
Сканирую свидетеля с головы до ног. Новая футболка, даже след от ценника остался – плохо отдиралась, видимо. Какие-то стрёмные брюки в полоску, будто из свадебного костюма “девяностых”. А на ногах – мамочка дорогая! Сандали в дырочку и черные носки. Вот сразу видно – директор!
Хватаюсь за телефон и быстро клепаю Орлу сообщение.
Я: “Вы где отрыли сие сокровище? В какой Халупетовке?”.
Он: “Признай своё поражение и успокойся”.
Я: “Да как тут успокоиться? Вы этого директора увидели не больше часа назад. Одевали дяденьку совсем в спешке. Могли бы и поприличнее купить шмотки”.
