Около ларька кто-то оставил красную сеялку. Мальчуган забрался на сиденье и почмокал губами, понукая воображаемую лошадь. Как, наверное, шикарно управлять такой красивой штукой, когда она неторопливо движется по полю, ровными рядами разбрасывая семена! Он даже забыл на мгновение, какой он теперь маленький. Но как только вспомнил, поспешно спрыгнул на землю, и его охватили уже не сомнения, а тревога и раскаяние: как он мог выбрать жизнь среди диких зверей, в темноте, холоде и голоде, среди беспрерывных и никогда не прекращающихся опасностей?
Его соплеменники куда лучше устроили свою жизнь.
Вот почтовая контора. Подумать только – каждый день люди получают газеты и узнают все, что творится на белом свете. Рядом аптека и дом сельского врача. У зверей никогда не было и не будет такой возможности – сражаться с болезнями и побеждать их. А что говорить о церкви! Разве у зверей есть такое? Они ничего не знают о Боге…
И чем дольше бродил он по пустынным улицам, тем больше видел преимуществ человеческой жизни по сравнению со звериной.
Что ж, довольно типично для детей – они не умеют заглядывать вперед. Хотят тут же выполнить любое свое желание и вовсе не думают, во что им это обойдется. Нильс Хольгерссон выбрал жизнь среди диких гусей, решил остаться гномом, но только теперь понял, что погорячился. Теперь ему было очень страшно: а вдруг такой случай больше никогда не представится? Вдруг гном-домовой обиделся на его отказ?
Что же делать? Что предпринять, чтобы опять стать человеком?
Мальчик забрался на крыльцо ближайшего дома и размышлял, не замечая дождя. Час, два… он не знал, сколько времени он там просидел, наморщив лоб и лихорадочно перебирая свои возможности. И чем дольше думал, тем безнадежнее казалось его положение.
«Вряд ли мне с моими знаниями удастся решить этот вопрос, – самокритично подумал мальчик. – Но так или этак, надо возвращаться к своим. К людям. Поговорить со священником, с доктором, с другими знающими людьми – может, подскажут, как поступать в таких случаях».
Решено. Мальчик поднялся и стряхнул с себя воду. Промок он, как искупавшаяся в луже собачонка.
За спиной раздался еле слышный шорох, будто ветер шевельнул ветку. Он оглянулся. Оказывается, на дерево села болотная сова. И тут же послышался голос прятавшейся под застрехой серой совы-неясыти:
– Привет, привет! Ты уже дома? Ты уже дома? Побывала за границей? И как там?
– Спасибо, подруга, спасибо! Ну что ты спрашиваешь – как за границей? Будто не знаешь. За границей замечательно! Нам бы так… А у нас? Что произошло у нас, пока меня не было?
– У нас в Блекинге ничего не произошло, а вот в Сконе! А вот в Сконе! Там, говорят, гном превратил мальчишку в такого же гнома, как он сам. Такого же, как он сам! Теперь этот мальчишка не больше белки! И этот мальчишка не больше белки вроде бы летит с дикими гусями в Лапландию. Тумметот летит в Лапландию!
– Странная и даже более чем странная новость, – удивилась болотная сова. – За границей такого не бывает. И что дальше? Может ли он опять стать человеком?
– Это страшный секрет! Страшный секрет, но тебе я его доверю. Гном сказал, что если Тумметоту удастся уберечь белого домашнего гуся, то по возвращении…
– Что по возвращении? Что по возвращении?
– Полетим-ка в часовню, и все узнаешь, моя болотная сестрица! Все узнаешь! Не на улице же делиться страшными секретами! Могут подслушать! Нас могут подслушать….
