– Как там?
– Жутко, – он старался не встречаться больше с нею взглядами, чтобы не чувствовать дискомфорт в душе.
– У тебя руки в крови.
– Ободрал о трос. Ничего страшного.
– А ты не скажи, – она улыбнулась в тот миг, когда Федя всё же решился посмотреть на неё. Улыбка сделала и без того милое лицо обворожительным. – У нас радиация повышена, и поэтому раны долго не заживают.
– А почему повышена?
– Залежи урана. Даже разрабатывать начинали, да быстро забросили. Я тебе для ран чудо мазь дам, которую моя бабушка изготавливает.
– Зелье? – без воли вылетели слова, но Лиду они даже не смутили. Она вновь улыбнулась, но теперь уже не от души. Как-то натянуто и даже виновато:
– А ты уже наслышан о моей бабушке? – она встала, отряхнула травинки с джинсов. – Ну, как хочешь, если боишься.
Её слова задели Гончарова.
– Вовсе я не боюсь. Пошли. – Он уже сложил свои вещи в рюкзак.
Тропинка была слишком узкой, и они шли рядом, иногда соприкасались плечами. И после каждого прикосновения Федю кидало в жар, словно он трогал горячую печку. В дом, хотя его и пригласили, он так и не решился зайти. Лида и не настаивала, вынесла мази:
– Это от ран. А это от комаров и гнуса. Хоть и не очень приятно пахнет, но одной капли хватит на три-четыре часа. А то я вижу, что ваша химия не особо отпугивает местных насекомых.
– Спасибо, – он вновь протянул руку. Так захотелось ещё раз ощутить тепло и нежность её ладони.
– Пожалуйста.
23.
Липатов начал уже дремать, когда услышал шорох около палатки. Сонливость словно ветром сдуло. Иван Иванович принял удобную позу и схватил бинокль.
Около палатки появился Паша, держа в руках ноутбук и свернутый кусок ватмана.
– Так, сначала обед, – почему-то громко произнес он сам себе и засуетился около пепелища. Чистил картошку, лук, морковь. Всё время что-то говорил себе под нос, но ветер как назло дул в его сторону, и слова уносились к реке. Потом Паша открыл ноутбук и развернул ватман. Липатов прилип к биноклю. «Карта! – догадался он. – И парень переносит её на диск». Пальцы Павла порхали, словно бабочки, над клавиатурой, и вскоре карта с её мельчайшими подробностями, целиком была перенесена на диск. Довольный своей работой, Паша кинул ватман в костер. От такого кощунства Липатов заскрипел зубами. Дальше ничего интересного не происходило. Паша просто сидел около костра, помешивал варево в котелке и молчал. Иногда бросал взгляды то на часы, то в сторону деревни. И вскоре на тропинке появился Федор. Заговорили друзья громко, и Липатову удалось услышать несколько фраз, хотя они не имели никакой ценности.
– Долго ты. Обед давно готов.
– Вот и отлично. Проголодался очень – сил нет.
Паша разлил суп по тарелкам и …включил радиоприемник, тем самым создавая непреодолимую шумовую завесу.
– Что это значит? – спросил Федя. Хотя молодежь свободно может общаться, несмотря на то, что рядом надрывается магнитофон.
– У нас были гости.
– Серьёзно? – Федя отложил ложку. – Основания?
– Стулья сдвинуты с места.
– Это несерьёзно.
– Палаточную дверь я завязывал обыкновенным узлом, а когда вернулся – она на морской узел завязана.
– Что-нибудь пропало?
– Только один флакончик от комаров.
– Любопытство местной шпаны, – успокоено ответил Федя, продолжая поедать суп.
Но Паша так не думал, и было у него на это веское основание:
– Посмотри на отпечаток следа на пепелище.
– И что? – Гончар так устал, что ему не хотелось двигаться.
