– Повесьте на стену! Пусть ученики их видят.
Он обвел класс рукой. Я задумалась. Так, можно приспособить их в том углу, между портретом поэта Горациуса и картой мира.
Хозяйственный директор вытащил из кармана молоток и гвозди и выложил их на стол. Стало ясно, что портреты буду приколачивать я сама. Либо воспользуюсь помощью школьного уборщика.
– Госпожа Верден, приглашаю вас на прогулку по городу. Помните, я обещал рассказ о его истории и легендах? Зайду за вами в три часа. Вам принесут обед из трактира, подкрепитесь, отдохнете, и отправимся.
– Хорошо, – кивнула я. Дверь за директором закрылась. Я взяла молоток и задумчиво покачала его в руке.
Никогда в жизни не прибивала гвоздей. Но звать уборщика не хотелось; после всего услышанного он вызывал во мне неприязнь.
– Я вам помогу, – раздался тонкий голос.
Ланзо придвинул к стене стул, взял со стола гвозди и молоток – он с трудом удерживал тяжелый инструмент худенькими пальцами.
– Ланзо, не стоит! – всполошилась я. – Давай позовем твоего папу. Ведь это его обязанность – делать разное по школе.
– Не надо папу. Я сам многое умею.
И Ланзо вскарабкался на стул и тремя ударами ловко вогнал первый гвоздь в стену. Он и правда знал, что делать, но я подошла к нему и стала страховать, переживая, как бы он что себе не повредил.
Однако скоро оба гвоздя крепко сидели в стене, и Ланзо приказал:
– Давайте сюда портреты. Повешу. И мокрую тряпку. Протереть надо.
– Какой ты молодец! По-моему, люди, которые умеют работать руками – настоящие волшебники.
Ланзо нахмурился, как будто своими словами я обидела его.
– Я не волшебник, – пробормотал он, спрыгнул со стула, схватил сумку и сказал: – До свидания. Мне пора.
– Постой! Ты придешь на следующее дополнительное занятие?
Он пожал плечами и тихо выскользнул за дверь.
Странный мальчик. Но он нравился мне: его тонкая шейка и худые пальчики были очень трогательными, а робкий взгляд вызывал желание защитить.
***
Я вышла на крыльцо и обнаружила, что тучи поредели, выглянуло солнце. На площадке шумели дети; старшие школьники облепили столб с канатами, цеплялись за веревки, разбегались и крутились, отталкиваясь ногами. Другие носились по двору сломя голову. Но к старому каштану никто не подходил. Дети старались даже не ступать на отбрасываемую деревом тень.
Поодаль на качелях в одиночестве сидела нарядная девочка – Регина Роберваль.
За оградой стояли повозки и двуколки, к школе подходили горожане, которые приехали забрать детей после занятий. Родители учеников глазели на меня с бесцеремонным любопытством.
Ну и ладно. Пусть хорошенько посмотрят на новую учительницу. Если бы мне за каждый любопытный взгляд платили по кронодору, я бы разбогатела.
Я медленно сошла с крыльца. Регина спрыгнула с качелей, подбежала и остановилась, глядя мне в глаза довольно дерзко.
– Ты хотела о чем-то спросить? – завела я любезный разговор. – Жаль, что ты не пришла на дополнительное занятие. Мы неплохо провели время.
– К вам пришли лишь трое, – сказала она. – Вы заманили их печеньем. Я не люблю печенье. Папа покупает для меня в кондитерской шоколад.
– Хорошо, следующий раз специально для тебя принесу шоколад, – улыбнулась я.
– Вряд ли вы сможете его себе позволить, – заметила она небрежно. – Он дорогой. Мне его специально привозят из столицы. У учителей маленькое жалованье, я знаю. Папа оплачивает ваше жилье и дрова из своего кармана.
