С детской радостью несла православная свои нехитрые книжки тем, кому они сгодились, за всё благодарила Бога, который всегда там, где его ждут.
Глаза ещё раз пробежали по названию – «В дефиците любви». Закивала.
«В этом всё дело», – улыбаясь собственным мыслям, с убеждённостью ребёнка думала Фотиния. Она уже знала, что любовь – не слова, не эмоции и даже не дела, но особое состояние сердца, в котором оно способно служить, быть полезным кому-то.
Душа по природе своей христианка.
Тертуллиан
Святочная радость одарила белыми днями, в которых хруст мороза легко сменялся сероватой взвесью искрящейся и будто висящей в воздухе снежной мелочи.
В такие дни, часы и минуты Фотинии казалось, будто белёная воздушная стена, словно живая, показывается людям неслучайно, являя собой особую милость Бога.
Женщина стояла у окна в учительской. Для коллег она всё ещё была Светланой Анатольевной, учителем русского языка и литературы, но по внутреннему своему ощущению давно стала Фотинией. Учительница смотрела в новое пластиковое окно именно в такой искрящийся святочный день.
– Дарья Андреевна, вы видите эту серебристую переливающуюся стену за окном?
– Да, Светлана Анатольевна, она необыкновенная!
Дарья Андреевна, Дашенька, в её глазах была продолжением этой волшебной серебристой материи своим юным возрастом, прекрасным нежным образом учительницы изобразительного искусства.
Спокойная, тихая, несовременно добрая, милая лицом и характером, Дашенька была любима детьми и учителями. В глазах молоденькой учительницы Фотиния часто замечала милость и всегда первая заводила разговор.
Учительская работа началась стремительно, будто и не было промелькнувших в один миг зимних каникул. Светлана Анатольевна окунулась в круговорот обыденных школьных дел, будни вернули её в привычный ритм жизни.
Работа, как всегда, подкинула вопросов пятнице, но, сдавшись раньше обычного, отправила уставшую Фотинию домой.
До крещенского сочельника оставалось всего несколько дней. Суббота растянулась в блаженном покое, дала время побыть наедине с собой, привести в порядок мысли, прибраться в душе.
Внешняя жизнь учительницы не была насыщена событиями, ограничивалась школьными уроками и немногочисленными литературными мероприятиями.
Жизнь плавно перетекла из двадцать первого в двадцать второй год, пребывая в терпеливом ожидании перемен.
– Здравствуй, сынок! Проходи, ты на службе? Минутка есть? Кофейку налить?
– Что у тебя? У меня мало времени, служба.
– Не могу сама разобраться, – протягивая телефон, просияла мать.
Сын забежал по пути и решил все её проблемы. Уже через минуту Фотиния смотрела в окно своей крохотной кухоньки, с молитвой крестила взрослого ребёнка, провожая его слёзными глазами.
– На всё воля Твоя, Господи! – только и повторяла она, благодаря Бога за всё. И верила, и видела милость Его во любой мелочи, происходящей вокруг.
День вошёл в силу, казалось, в своей нетронутой белизне он затаил дыхание, желая хоть как-нибудь отсрочить торопливые зимние сумерки. Наскоро собравшись, Фотиния отправилась в город.
Святочные дни такие белые, такие особенные. Она не спеша вышла на родную улицу, ставшую особенно дорогой после смерти мужа. Вдова всегда перемещалась по городу, продолжая внутренний диалог с любимым.
– Сейчас купим очки в «Антее», а потом пройдёмся до парка Победы?
– День-то какой белый сегодня! Конечно, прогуляемся.
