Уголки памяти - страница 9

– И как ты себе это представляешь?

– Попрошу помощи у Люсьены.

Стёпка с Соней переглянулись.

– Хорошо, – Сонька взмахнула руками в отчаянном жесте, – давай так. Но если даже она скажет, что твоя идея – полное сумасшествие, то ты угомонишься. Идет?

– Договорились, – согласно кивнула я.

ГЛАВА 4

Моя бабушка, Людмила Петровна, была очень своеобразной женщиной. Одно то, что она предпочитала, чтобы её называли Люсьеной, говорило о многом. Большинство считало её странной, но я всегда была с ней на одной волне, и свой взбалмошный характер унаследовала именно от Люсьены. И теперь она стала для меня последним спасительным островком в огромном море непонимания.

Несмотря на свою эксцентричность, а может именно поэтому, Люсьена не любила городскую суетливость, она жила в небольшом посёлке в горах, примерно в часе езды от города. Направляясь к ней по извилистой дороге, мы наслаждались горными пейзажами. Я откинула крышу автомобиля и врубила музыку на всю громкость. Во-первых, мне не хотелось всю дорогу слушать нравоучения друзей, а во-вторых, я всегда любила ездить именно так. И сейчас меня не заботило, что станет с причёской от встречного ветра, я расслабилась и получала удовольствие от поездки.

Мы застали Люсьену в беседке. Она читала книгу и пила послеобеденный чай.

– Дорогие мои, как же я рада вас видеть! – искренне обрадовалась она. – Давненько вы ко мне не заглядывали.

– Люсьена, есть разговор, – не откладывая в долгий ящик, начала я. – И я очень рассчитываю на твою поддержку.

– На вашем месте, я бы не стал ничего обещать заранее, – предупредил её Стёпка.

– А я ведь чувствовала, что сегодня меня ждёт нечто весьма занимательное! – игнорируя Стёпкино предостережение, Люсьена захлопнула книгу.

Её ярко-красный идеальный маникюр мелькал перед глазами, то и дело притягивая взгляды. Стоит добавить, что одета она была под стать ему, в своей обычной манере: длинный сарафан пестрел всевозможными цветами, его дополнял винтажный пояс с непонятными бусинами; на шее красовались бусы из солнечного янтаря, а на носу – очки в ярко-жёлтой оправе. И, конечно же, волосы, точь-в-точь, как мои, выбивались из-под соломенной шляпки, которая казалась единственным бледным пятном на фоне кричащего великолепия.

– Ты же меня знаешь, Маргоша, – продолжала она, – я за любой движ, если это не противоречит букве закона.

Я улыбнулась, как бы с ней соглашаясь, но в душе-то я знала, что Люсьена немного лукавила.

Её слова заставили меня мысленно вернуться на два года назад.

Это был день моего семнадцатилетия, единственный день в году, когда я не сопротивлялась и полностью отдавала себя в распоряжение мамы, которая с неприкрытым энтузиазмом тащила меня в один из салонов красоты Лазаревых. Уж не знаю, что там со мной вытворяли, но через несколько часов я ощущала себя совершенно другим человеком. Ещё несколько часов уходило на причёску, и мои кудряшки-пружинки превращались в нежные струящиеся волны, спускающиеся к самому поясу. Один их вид приводил маму в умиление. Домой мы вернулись ближе к вечеру. В комнате меня ждал, опять-таки, выбранный мамой наряд. Это был белый костюм, юбка доходила почти до колен, но была настолько узкой, что я боялась пошевелиться.

– Ма, ты уверена, что так и должно быть?

– Ну конечно, Маргарита! Она села на тебя идеально! – ответила она, помогая мне втиснуться в черный атласный топ-корсет. – Ты великолепна!