Король прошелся вдоль стола, ожидая, когда Кирк подсчитает голоса. Через пять минут томительного ожидания он наклонился к «конюху», выслушал его и объявил:
– Большинством голосов решено: чужачка – наша пленница, и будет заточена в темницу на неопределенный срок.
Я даже приподнялась немного в волнении, пытаясь понять, будет ли уместно сейчас попросить для себя слово, когда внезапно совсем рядом, буквально у меня за спиной, раздался выкрик из толпы:
– Разве мы не должны казнить девчонку из Глоу? Они – наши смертельные враги!
Одобрительный гул, прокатившийся над площадью, заставил меня заледенеть. Сделать… что? Казнить? Но ведь я не сделала им ничего плохого!
Король мазнул по мне равнодушным взглядом и поднял руку, призывая к тишине:
– Мы не казним женщин и детей.
Одобрительный гул сменился злым шепотом, а потом толпа и вовсе стала расходиться.
– А как же слово обвиняемой? – мой голос предательски сорвался на последнем слове, но меня услышали.
Толпа застыла на месте, сотни глаз уставились на меня со всех сторон. На них было написано такое удивление, будто на их глазах заговорило дерево! Я прокашлялась:
– Почему вы не спросите меня, зачем я сюда пришла?
– А ты сможешь дать честный ответ? – голос короля был бесцветным, но в его темных глазах, глазах Демона, плескалась обжигающая ярость.
И, будто подпитавшись этим огнем, внутри начал стремительно нарастать привычный жар. Меня накрыло отчаяние. Ничего я не успею рассказать! Сейчас все присутствующие будут наблюдать спектакль с «девчонкой из Глоу» в главной роли.
Кажется, король что-то понял по моему лицу, потому что он внезапно хлопнул в ладоши и объявил:
– Совет окончен. Расходитесь!
Ко мне тут же подошел Кирк и повел обратно в темницу. Я была уже на грани приступа, и цеплялась за гиганта, еле переставляя ноги. Только бы дойти!
Когда я упала на сено, накрытое одеялом, и приготовилась окунуться в боль, чьи-то горячие руки приподняли меня и насильно раскрыли рот, вливая в него обжигающую настойку.
– И зачем же?
Голос казался знакомым, но я никак не могла понять, кто это говорит. Наш дворецкий? Или же… приехал отец?
Эта мысль обдала меня холодом, заставив моментально принять вертикальное положение. Я даже попыталась дрожащими руками пригладить спутавшиеся волосы, но потерпела фиаско – на голове будто птицы гнездо свили. Представляю, как это выглядит со стороны!
Неудача с приведением прически в порядок заставила меня поморщиться: отец не любил, когда во внешнем виде наблюдался беспорядок. Даже одна выбившаяся прядь в его глазах выглядела ужасным нарушением этикета.
Кстати, о глазах… Пора бы и мне свои открыть. Сказано – сделано. Я медленно осмотрела помещение, в котором находилась, наткнулась взглядом на прислонившегося к стене мужчину, и тут же осознала: это не отец, и я не в нашем поместье.
– Что «зачем»? – переспросила, пытаясь осознать, о чем меня спрашивает король Тосхэша. Голос дрожал, хрипел и пропадал, будто я долго разговаривала. Или кричала.
– Ты собиралась рассказать, зачем пришла в долину. Извини, толпы зрителей здесь нет, – насмешка была очевидной, но я ее молча проглотила, – зато я готов тебя выслушать. Один раз. Если соврешь…
Демон не договорил, но я и так прекрасно уловила суть.
В голове завертелись мысли: могу ли я довериться этому человеку? По всему выходило, что нет. То, что я услышала и увидела на Совете, совершенно не располагало к откровенности. И король, и его подданные явно ненавидят меня только за то, что я из Глоу.
