Уголовно-правовые риски управления - страница 2

Точно так же в группу исследуемых нами преступлений не вошли деяния, уголовно-правовая направленность которых очевидна в силу их характера (в частности, преступления, предусмотренные ст. 127.1, 127.2, 128.1, 171.2, 173.1, 174, 174.1, 175, 178, 189, 191.1, 194, 195, 196, 200.2, 201.2, 201.3, 203, 217.2, 221–223.1, 226.1, 285.3, 286–292.1 УК РФ, а также все преступления против правосудия и порядка управления). Подтверждением этой очевидности является использование законодателем при описании признаков составов преступлений, предусмотренных названными статьями, как правило, слов «незаконно» («неправомерно»), «умышленно», «заведомо», «явно».

Еще одна группа преступлений, состоящая в нарушении определенных правил (влекущих в указанных в законе случаях наступление общественно опасных последствий либо создающих угрозу их наступления), в этой работе нами не рассматривается по причине того, что их субъектом может быть любое лицо. Речь идет преимущественно об экологических и ряде других преступлений.

Вместе с тем следует признать, что в УК РФ имеются преступления, при описании составов которых законодатель ничего не говорит о служебном или должностном положении виновного, однако фактически именно последний может быть признан субъектом таких преступлений. Например, в ст. 144.1 («Необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение лица, достигшего предпенсионного возраста»), 145 («Необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет»), 145.1 («Невыплата заработной платы, пенсий, стипендий, пособий и иных выплат») УК РФ нет прямой ссылки на служебное (должностное) положение виновного лица, однако субъектом предусмотренных этими статьями преступлений, безусловно, может быть только такое лицо.

Помимо признака «совершение преступления с использованием своего служебного положения», который встречается в УК РФ 84 раза, имеется также признак «совершение преступления с использованием должностным лицом своего служебного положения», встречающийся в УК РФ намного реже – всего 12 раз. Бесспорно, первый признак охватывает второй, является более широким понятием, соответственно выделять из него признак «совершение преступления должностным лицом» (или «лицом с использованием должностного положения»), как это делает законодатель в отдельных случаях, не представляется в полной мере обоснованным. Иллюстрацией сказанного является ст. 141 УК РФ. Одним из квалифицирующих признаков состава преступления, предусмотренного ч. 2, является совершение перечисленных в ч. 1 деяний «лицом с использованием своего служебного положения» (п. «б»). Субъектом же преступления, предусмотренного ч. 3 рассматриваемой статьи УК РФ, законодатель признает лицо, использовавшее для его совершения «должностное или служебное положение». Между тем очевидно, что и в первом составе субъектом преступления будет признаваться лицо, использовавшее свое должностное положение, хотя оно прямо в ч. 2 ст. 141 УК РФ не названо.

Полагаем, что одновременное использование в законе обоих признаков связано с формальным разделением в УК РФ преступлений на служебные и должностные. Между тем такое разделение, влияющее на размеры (сроки) наказаний и, стало быть, в определенных случаях на категоризацию этих преступлений, нам представляется искусственным. Например, сложно поддается объяснению, почему незаконное вознаграждение, получаемое управленцем в коммерческой организации, является подкупом (ст. 204 УК РФ), а незаконное вознаграждение, получаемое управленцем в государственной организации, – взяткой (ст. 290 УК РФ). Или почему в первом случае максимальное наказание 12 лет (ч. 8 ст. 204 УК), а во втором – 15 лет (ч. 6 ст. 290 УК РФ). Вряд ли противопоставление фактически одинаковых по степени опасности преступлений, образующих к тому же одну группу преступлений (коррупционные преступления), имеет под собой веские основания. В этой связи представляется обоснованным, что УК РФ (п. «м» ч. 1 ст. 63) признает отягчающим наказание обстоятельством совершение преступления «с использованием доверия, оказанного виновному в силу его служебного положения», не разделяя такого виновного на должностное и недолжностное лицо. Для назначения наказания, оказывается, подобное противопоставление никакого значения не имеет. Разумеется, это вызывает вопрос о том, почему в таком случае оно должно иметь значение для построения составов преступлений (квалификации преступлений), включая санкции норм, их предусматривающих. Представляется, что во всех случаях, когда положение (служебное или должностное) виновного уголовно-правового значения не имеет (как в приведенной ст. 141 УК РФ), выделять из служебного должностное положение не имеет практического смысла.