Уголовный процесс современной России - страница 19

«Знание точного значения слов и их различие между собой есть необходимое условие всякого научного мышления, ибо слова суть выражения понятий»

В. Г. Белинский

Не надо быть слишком проницательным, чтобы предположить: в современной теории доказывания многие заблуждения, неточности и ошибки в значительной степени предопределены концептуально уязвимым законодательным определением понятия доказательств в уголовном судопроизводстве.

Доказательства. Формулировка определения этого краеугольного понятия доказательственного права, безусловно, не могла не оказаться в зоне пристального внимания членов рабочих групп по подготовке проекта УПК РФ, а затем и законодателей. Не случайно, как мы уже отмечали в 1 главе, – только в Модельном уголовно-процессуальном кодексе для государств – участников СНГ предлагалось три его варианта.

Хотя в принципе, закрепление дефиниций в текстах нормативных актов применяются не часто. Тексту закона более свойственны разъяснения терминов, используемых в рамках отрасли права (например, «алиби», «близкие лица», «ночное время», «реплика», «стороны» – ст. 5 УПК РФ67). Не содержалось определение понятия доказательств и в УПК РСФСР 1923 г. Однако, впервые сформулированное в Основах уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 г. и, соответственно, воспроизведенное в УПК союзных республик бывшего СССР, оно настолько прочно вошло в структуру отечественного доказательственного права. (Постановка вопроса о его ликвидации применима лишь к будущему законодательству). Создатели УПК РФ, наряду с достаточно типичным при обновлении законодательства редактированием, в статье 69 УПК РСФСР «Доказательства» провели замену ряда ключевых терминов, а именно:

1) ранее содержавшееся в ее ч. 1 словосочетание «фактические данные» заменено словом «сведения». Новая редакция нормы, составляющая ч. 1 ст. 74 УПК РФ, объяснима и не вызывает возражений. Объяснима она, на наш взгляд, желанием ее создателей приостановить многолетнюю дискуссию о понятии доказательств в уголовном процессе68, дискуссию в среде ученых, научные представления многих из которых складывались до кодификации уголовно-процессуального законодательства 1958–1961 гг.; дискуссию, в которой основным раздражителем служили, казалось бы, простые и ясные слова, составляющие фразу – «доказательствами по уголовному делу являются любые фактические данные (выделено нами – авт.)». Возражений же ч. 1 ст. 74 УПК РФ не вызывает, поскольку слова «фактические данные» заменены синонимом – «сведения». И в разговорной речи, и в специальной литературе слова «сведения», «сообщения», «данные» и даже «информация» используются как тождественные или весьма близкие по смыслу. Так, термин «сведения» применили А. М. Ларин, И. Л. Петрухин и В. М. Савицкий в статье «Доказательства» при конструировании модели Основ уголовно-процессуального законодательства Союза ССР и союзных республик69.

2) содержавшиеся в ее ч. 2 слова «Эти данные устанавливаются» заменены словосочетанием «Доказательствами являются». В результате, перечисленные за этими словами объекты, – показания, заключения, – вещественные доказательства, протоколы и документы, – изменили свой процессуально-правовой статус. Из источников доказательств, т.е. источников сведений (данных) они трансформировались в сами эти сведения. Причем вовсе и не в «любые сведения», как это записано в ч. 1 ст. 74 УПК РФ, а лишь поименованные в ее ч. 2. Невольно вспоминаются слова немецкого юриста и философа Ю. Г. фон Кирхмана: «Один росчерк пера законодателя – и целые библиотеки превращаются в макулатуру»