– Она здесь всегда, – поясняет Лавиния. – С кем-то.
Она поднимает бокал. Женщина подмигивает.
– Мама пришла бы в ужас. С кем только ты дружбу водишь, сказала бы она. Тебе бы больше повезло, заведи ты бойфренда, понимаешь, если бы ты ходила на званые ужины с подругами из школы «Чепин». Но, по-моему, совсем не важно, как человек зарабатывает на жизнь, а? В девятнадцатом веке в Париже существовал полусвет. И никто не осуждал Бодлера. В любом случае она прекрасно выглядит без перьев.
Теперь до Луизы доходит. Это Афина Мейденхед.
– Вообще-то, она не совсем проститутка, – продолжает Лавиния. Еще подкрашивает губы. – Она просто… ну, ты понимаешь. Дама полусвета. Типа на элитных эскорт-сайтах и все такое. – Лавиния надувает губы. – Как я выгляжу?
– Прекрасно.
– Отлично, – говорит Лавиния. – Селфи?
Они фоткаются.
– Отсылаю его тебе. Хочу, чтобы ты его скачала. И поставила мой тэг. И выложила в общий доступ, ладно?
– Ладно.
Они выпивают еще по бокалу, потом еще, затем снова.
Их угощает какой-то посол, и бармен Тимми выставляет им еще два бокала, насчет которых Луиза не уверена, заказывали они их или нет, они ставят шампанское пианисту, а потом… Потом появляется счет.
Лавиния оплачивает его, даже не взглянув на сумму.
– Пошли, – говорит она. – Поедем на мою вечеринку.
Вторая вечеринка, куда Лавиния берет с собой Луизу, дается в книжном магазине, не являющемся книжным магазином в полном смысле слова. Это сдаваемая внаем муниципальная квартира на Восточной Восемьдесят четвертой улице, чей обитатель, «немногозубый» смешливый толстячок по имени Мэтти Розенкранц, в свое время держал настоящий книжный магазин, но лишился его во время кризиса, потому что никто больше книги не покупает. Поэтому он раскурочил свою квартиру, выбросил раковину, избавился от газовой плиты, и теперь там нет ничего, кроме книг – книг хороших, но вперемежку со второсортным чтивом вроде эротических и научно-фантастических романов 1950-х годов, которые с тех пор не переиздавались. Люди, знающие номер квартиры, звонят и приносят с собой бутылку или травку. Если это симпатичные девушки, они просто приводят друзей и подруг, читают вслух свои работы, а Мэтти их развлекает. Никто на самом деле книг не покупает, но все уходят с таким чувством, словно поучаствовали в чем-то выдающемся.
Никто и никогда не видел Мэтти Розекранца за пределами «секретного» книжного магазина.
– Гевин говорит, что как-то встретил его в отделе транспортных средств в Гарлеме, – говорит Лавиния, с силой давя на кнопку звонка. – Но я ему не верю.
– Какого хрена ты здесь делаешь? – спрашивает Мэтти Розекранц, когда они входят. Сначала Луиза пугается, что это относится к ней, но потом он смеется и подхватывает Лавинию за талию. – А я-то думал, что мы от тебя избавились.
– От меня так просто не избавишься, – заявляет Лавиния. – Я вроде вредной привычки.
Здесь так много народа. Воздух стоячий и спертый, пахнет пивом. Все, что не заставлено пивом, превращено в книжные полки, за исключением книжной полки, переделанной в стол, за которым восседает Мэтти Розекранц с бутылкой крафтовой водки, шестью банками пива в упаковке и красными пластиковыми стаканчиками, которые все норовят опрокинуть. Лавиния машинально подхватывает один из них.
– Все личностные и региональные идентификаторы уничтожаются левыми, – настаивает мужчина с ярким бирюзово-желтым галстуком-бабочкой. – Вся подоснова истины опирается на один фундаментальный постулат: «икс» равняется «иксу». Но затем вы говорите: «О, я мужчина, а я женщина»… Извините, я знаю, что это неполиткорректно.
