По водосточной трубе соскользнула на землю и, уже не осматриваясь, рванула к дому.
Бежалось как всегда легко, но вот только рука…
Рука болела слишком сильно, и я мечтала поскорее добраться до дома, чтобы наконец-то приложить подаренное Нэлли снадобье.
Казалось, что городские улицы никогда не закончатся, а руку простреливало уже до локтя. Неужели я бегу по кругу?
Придется залезть еще на одну крышу и осмотреться.
Я скрипела зубами от боли и карабкалась. Оскальзывалась, пальцы немели, но продолжала упрямо лезть, пока, обливаясь холодным потом не распласталась на соломе.
Приподнялась на здоровой руке – нет, все правильно. Осталось преодолеть еще несколько кварталов, и я окажусь за городской чертой, а там почти рукой подать до маскировочных развалин. По крайней мере, там точно не заплутаю.
Давай, Кора, последний рывок.
Я спрыгнула с крыши и ушла в кувырок, погасив инерцию и избежав перелома ног.
Вскочила и бросилась бежать в только что подтвержденном направлении.
О руке старалась не думать, но она беспокоила меня все больше – что за заклятие такое? Никогда еще раны не причиняли такой боли. Или же нанесенный мне урон оказался намного серьезнее, чем подумала вначале.
Границу зачарованной территории я пересекла практически падая от слабости, а в дом ввалилась едва не теряя сознание.
Ох, Ганд, как же больно!
Рука уже не поднималась и ощущение было такое, будто ее опустили в кипящее масло.
Я с трудом стянула блузу и осмотрела рану. Кожа от плеча до локтя кожа и часть мышцы были разорваны. Хорошо же меня зацепило. Действуя здоровой рукой, я достала из ящика тумбочки коробочку с мазью. Ну вот, осталось промыть и…
А это еще что такое?
Края раны разошлись, и в самой глубине мерцало что-то похожее на огонь.
Что за Гандово наваждение?
Подняла руку, чтобы получше рассмотреть. Все тело пронзило такой болью, что потемнело в глазах, и я обессиленно привалилась к гладкой стене.
Чем же меня так зацепило?
От боли бросало в жар, на лбу и шее выступал пот, но я старательно промывала рану, прежде чем наложить компресс с мазью сестренки.
Ни разу еще мне не приходилось так плохо, а ведь была даже не на деле. Наверное, и правда пора завязывать.
Когда приложила компресс с толстым слоем мази, стало немного полегче, даже показалось, что руке стало прохладнее. Нэлли просто кудесница. Значит, все было не зря.
С этой утешающей мыслью я еле доплелась до спальни на подгибающихся от слабости ногах и повалилась на кровать.
Следующие несколько дней, а может и недель… Хотя, нет. «Недель» исключается, поскольку не пропустила прием. Я провела в полусне-полубреду.
Раз за разом я оказывалась перед шкатулкой. Знала, что совершаю огромную ошибку – работа выполнена, а значит, надо убираться, пока меня не обнаружили, но не могла сделать и шага. Ее содержимое меня притягивало, не отпускало, будто внутри находилась важная часть меня, и стоило отойти хоть на шаг, тело простреливало безумной болью.
Касалась пальцами гладкой крышки, и внутри словно разливался огонь, а кожа начинала светиться.
Потом я бежала. Бежала во весь дух, но никак не могла скрыться от преследователя. Я его не видела. Ни разу. Но знала, что он не отстает ни на шаг, и слышала приглушенные хлопки, будто взмахи огромных крыльев.
Он нагонял, меня накрывала огромная тень, а рука просто разрывалась от боли, и тогда я просыпалась. Пила сонное зелье, забывалась, и все начиналось по новой.
