Олег, как обычно, проснулся рано. Он не позволял себе валятся в постели, как Корнилов. Сделал зарядку в кабинете, и Надя не стала готовить ему завтрак, обхаживать молодого мужа, как когда-то заботилась о Корнилове. Олег на это и не претендовал.
Допив кофе, он уже хотел встать из-за стола, как его внимание привлекло эсэмэс от Яны:
«Так дальше нельзя надо что-то с этим делать ты мать хоть пожалей».
Олег смотрел на сообщение и старался представить, во что всё это выльется. Перед Надей он терялся, а перед Элей чувствовал себя связанным, ведь он совсем не такой, каким представляют его другие. Да, собственно, и работа в органах его изменила. Сейчас он с особенной ранимостью ощутил свою уязвимость перед этими близкими женщинами: женой, матерью, сестрой и бывшей…
Растерянность заменила идейка. Олег тут же набрал ответ:
«Приходи в ту квартиру, поговорим, позвоню».
Как-то сразу полегчало, и даже взошедшее августовское солнце лучами осветило кухню, свет отблеском пробежал по гладким поверхностям мебели.
Но ключи от той квартиры находились в кабинете и вроде бы где-то в книжном шкафу. Недавно Надя искала какую-то книгу, тогда выпавшие из коробочки золотое кольцо и ключи со звоном упали на пол, кольцо покатилось прямо к ногам Олега. Он поднял его, сообразил: оно, видимо, обручальное – Корнилова. Надя с яростью выхватила кольцо из его рук. Им обоим показалось, что между ними вспыхнул свет. Олег молча отшатнулся, но запомнил, куда Надя положила ключи.
Когда Олег крадучись направился в кабинет к книжному шкафу, вдруг почувствовал какую-то неприязнь, словно опять кто-то невидимый смотрел на него сверлящим взглядом. Озноб пробежал по телу. Олег тут же себя успокоил: это просто нервы, работа суматошная, а ещё Эля не даёт житья. Главное, ключи оказались на месте.
На работе Олег напросился отвезти в морг коробку с расчлененным трупом, хотя это не относилось к его прямым обязанностям, но зато уже к обеду освободился и довольный, раскрасневшийся вышел из машины, где во дворе на скамейке его уже ждала Яна. Она поднялась при виде машины брата, поёжилась, от растерянности натянула капюшон куртки.
– Я чёт волнуюсь, – робко улыбнулась. – С этой квартирой столько связано…
Олег поздоровался и направился в подъезд. Следом за ним и сестра.
– Я хочу сама открыть дверь…
Олег молча протянул ключи, пропустил её вперёд.
Яна робко ступила в коридор, заглянула в комнату, прошла, не разуваясь. Она напряглась, тревожно всё разглядывала.
Рассматривая сестру, Олег подметил, что она заметно волнуется. Дождался, когда Яна нырнёт в спальню, расстегнул куртку и рухнул на диван в проходной комнате.
– Когда-то я здесь жила с Давидом! Он снимал эту квартиру, – восторженно воскликнула Яна и подошла к брату. – С тех пор ничего не изменилось, будто время застыло. – Вздохнула. – Потом встречалась со Славяном, он её подарил суррогатной матери Надькиной дочери, —пролепетала, слегка краснея, ясно понимая, что это воспоминание неуместно. – А теперь, брат, тайно от наших с тобой… – Здесь она засмеялась.
Швырнув куртку на диван, села напротив, в кресло. Олег не хотел говорить об Эле, по крайнем мере, начинать эту щекотливую тему, поэтому молча слушал сестру. А Яна почему-то начала рассказывать, как её этапировали в колонию. Здесь она уточнила: не в колонию, а в бывший мужской монастырь, который стал колонией. Тогда она написала письмо отцу…
