Он разделся первым и стал наблюдать, как она снимает одежду, вещь за вещью и бросает их на полку за задним сиденьем. В нём ещё жило какое –то ребяческое представление о женских секретах. В этом он до сих пор видел маленькое чудо, уходящее своими корнями в тьму детства, когда всё от тебя скрывают и всего посмотреть не дают. До сих пор, поэтому в нём, вместе с наслаждением жил страх, что его одёрнут, не дадут увидеть, прикажут отвернуться. Но Власта ничего не говорила. Смотри, если хочешь! И он был благодарен ей за это. Он бы наверно рассмеялся, если бы увидел себя сейчас со стороны, ту жадность, с какой он ловил каждое её движение, и то почти детское любопытство, с какой он ждал открытия нового участка её наготы.
Раздевшись, Власта легла на спину, бессовестно закинув одну ногу на спинку заднего дивана, а другую свесив вниз. Он долго, прежде чем начать, ласкал её, удивлённо разглядывая её, словно не веря, что этакая красота отдана ему. Наконец, он лёг на неё. Она охнула, обхватив его тело сильно руками и прижав к себе.
– Не торопись, – попросила она.
Он замер на некоторое время. Но затем медленно и всё более убыстряясь, с той немного культурной, дозированной и хорошо рассчитанной яростью, которая нравится современному типу женщин, к которому относилась Власта, поскольку она заставляет их наряду с тихим оханьем ещё стонать и вскрикивать. Он хорошо вспахал это поле, прежде чем бросить семена в её единственную борозду. Прошло время, а они всё лежали, обнявшись. Потом они начали вставать и одеваться.
Одевшись, они сели обнявшись, не говоря друг другу ни слова. Он тут же начал по привычке фантазировать, думая, что они, словно в батискафе, затаились на дне. А за окном раскинулась тёмная бездна моря, и в его глубине светятся огоньками какие –то подводные твари. Нет, конечно это городские фонари и окна. Но ведь это неинтересно. Куда интересней дно!
– Я люблю тебя, – вдруг сказала она.
Он посмотрел на неё в темноте и подумал, как неискренне! Не говорят так, когда любят. И потом они встречаются в темноте, бог знает, в каком месте, рядом с каким-то пустырём, всё делают на бегу, где тут любовь?
– Я уезжаю в командировку, – чтобы не отвечать ей, вспомнил он.
– Когда?
– Завтра.
– Понятно. – Она опустила голову и тут же подняла:
–Куда?
– В Царьгород.
– Где это?
Она взглянула на него. Он промолчал, глядя перед собой.
– Ты не ответил, – сказала она.
– Где-то на Волге. – Сказал он.
– Я не про это. Ты слышал, что я сказала?
– Да.
– И?..
– А что ты хочешь услышать?
– Что ты меня тоже любишь.
Он задумался. Скажешь, что любишь, а потом хлопот не оберёшься. Ведь это слово может нести за собой массу неприятностей – давай, разбирайся теперь в них! И рефреном всегда будет звучать: «но ведь ты сказал, что тоже меня любишь!».
– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, -сказала Власта.
– О чём? – Спросил он.
– Что я несерьёзная взбалмошная штучка, раз так кидаюсь словами.
– А разве нет? – Он посмотрел на неё.
– Нет. Я к тебе давно присматриваюсь. Мы сколько знакомы год и три месяца?
– Примерно.
– Не примерно, а точно. Женщины всегда знают, сколько времени прошло.
– И что?
– А то, что нам пришло время решать.
Влад вздохнул, уставившись за окно.
– Послушай, – она как –то по –мужски положила ему руку на колено, сжав его. – Мне не нравится мой Митя, я тебе говорила. Он меня просто достал. Лезет в мою жизнь, ревнует по любому поводу, постоянно раздаёт указявки: не ходи, не буди лихо, не опаздывай. По его мнению, я должна ждать его каждый вечер дома, готовить еду и ложиться с ним в кровать. А как мужчина он ноль! Я хочу быть с тобой, Влад. Давай будем вместе. У нас всё будет отлично. Я уже приметила квартиру в центре, она пока строится, но я уже сделала первые два взноса. Полковник тоже обещал внести долю, он пока ещё ищет банк, где взять кредит, но ведь я этого не хочу. Уж лучше, чтобы ты внёс свою долю.
