– Эмилия, послушай. – Глеб разворачивает меня за плечи. Я бросаю взгляд на его пальцы. Они в ожогах и темных пятнах. Как и всегда. Явился прямиком из своей лаборатории. – До потери памяти Лео было очень тяжело. Он не из тех людей, которые проявляют эмоции, он все держит в себе, оттого страдает еще больше. Ваши отношения разрывали его на части. Лео не мог бросить ни тебя, ни семью, он не знал, что делать, боялся испортить тебе жизнь, постоянно корил себя за то, что с тобой происходит по его вине, за то, сколько боли он принес тебе. Лео хотел исчезнуть, но не мог забыть тебя… постоянно возвращался. И я уверен, что он попросил бы меня не рассказывать о ваших отношениях. Эми… вам не быть вместе. Его могут посадить, или ему придется уехать, чтобы этого не произошло. В его жизни нет места для тебя, понимаешь? Он…
Взмахом ладони я прошу Глеба замолчать. На глазах слезы.
– Я уйду, – обещаю ему и сглатываю. – Больше вы меня не увидите. Но сначала расскажи, как Лео лишился памяти.
– Этого даже я не знаю, – вздыхает Глеб.
Он скрещивает руки на груди, подталкивает носком ботинка маленький камень. Мне холодно на него смотреть, но пальто возвращать не хочу. У него рядом автомобиль и магазин, а я окоченею до смерти, пока домой доберусь. Я замечаю, что Глеб, как и я, сильно похудел. Из-за высокого роста он кажется совсем тощим.
– А убийства… ты не думал, что их совершает Ева?
– Думал, но я в этом не уверен.
– Она ведь исчезла.
Беловолосый сокрушенно кивает, облизывает искусанные до крови узкие губы.
– И такой вариант отбрасывать нельзя, верно? – настаиваю. Глеб отводит взгляд, и я добавляю: – Лео не убийца. Мы оба это знаем. Может, он и совершал ошибки в прошлом, работая на «Затмение», но потом раскаялся и ушел из тайного общества. Он бросил криминал.
– Бросил? – невесело смеется Глеб. – Ты уверена? Напомни, кому он дал обещание покончить с криминалом? Не тебе ли? А теперь скажи… как Лео будет помнить об обещании тебе, если как раз тебя он и не помнит?
* * *
Самым мерзким и непростительным кажется не то, что Лео потерял память, а то, что он не помнит зверств своей семьи, не помнит, как хотел покончить с их делами, не помнит, во что тайное общество превратило его сестру. В глубине души я надеюсь, что Лео по-прежнему ненавидит «Затмение». И что он не выполняет поручения, не убивает, но… вероятность обратного слишком велика.
Память – наша совесть. Мы учимся быть людьми, ошибаясь и получая шрамы. Без памяти мы уничтожим друг друга и самих себя. С потерей памяти Лео лишился шрамов на сердце, которые делали его хорошим человеком…
Пока я размышляю об адвокате, гудки наконец-то прекращаются, и голос бабушки окутывает меня теплом, подобно огню камина зимним вечером:
– Мили, солнышко!
Помнит меня. Слава богу.
– Привет. – Я лежу на кровати, завернувшись в одеяло, смотрю в потолок. – Как твое здоровье?
По краткому молчанию я понимаю, что плохо, но заставляю себя не задавать лишних вопросов, когда бабушка отвечает:
– Все хорошо, дорогая.
– Я приеду к тебе на следующие выходные.
– Нет, нет, не стоит, – мягко протестует она. – Не трать деньги. И тебе надо учиться, ты ведь пропустила целый месяц.
– Я быстро схватываю, бабуль. Ничего страшного. Тебе привезти что-то? Скажи, я куплю.
– У меня все есть, милая.
Я тру подбородок, зная, что бабушка лжет. Ее пенсии ни на что не хватает. Особенно на лекарства. Пока я учусь в университете, мне платят пособие, как сироте, и я сама спрашиваю у врача, что нужно бабушке, и покупаю. А нужно так много, что на лекарства уходят все деньги. От меня бабушка помощь не примет, поэтому я попросила врача, чтобы он сказал, что таблетки выдаются бесплатно. К счастью, бабушка поверила.
