Странно, но свет на складе уже горел. Сейчас примерно середина ночи. Она никогда не забывала его выключать, а доступа на этот этаж не имел никто. Во рту у нее внезапно пересохло, и она стала красться в сторону ближних дронов, накрытых брезентом, откуда из тени слышался шепот.
За дронами, рядом с высокими полками, заставленными коробками с запчастями и сухими пайками, на коленях стоял мужчина, склонившись над неподвижным телом. Услышав, как брякают инструменты в карманах Шарлотты, он обернулся.
– Донни?
– Да.
Ее окатила волна облегчения. Тело, лежащее возле брата, оказалось вовсе не телом. Это был пухлый комбинезон с раскинутыми руками и ногами – пустая мертвая оболочка.
– Который час? – спросила она, потирая глаза.
– Поздно, – ответил он и вытер лоб рукавом. – Или рано, смотря как считать. Я тебя разбудил?
Брат немного сместился, заслоняя от нее комбинезон. Приподняв ногу, он стал натягивать на нее штанину, примеряя. Рядом лежали ножницы, моток серебристой липкой ленты, шлем, перчатки и баллон, похожий на акваланг. Плюс пара ботинок. Ткань шуршала, когда ее трогали, и как раз это шуршание она приняла за шепот.
– Что? Нет, не разбудил. Я встала в туалет. Мне показалось, будто я что-то слышу.
Шарлотта солгала. Она встала, чтобы поработать над дроном посреди ночи, готовая заняться чем угодно, лишь бы не спать и ощущать опору под ногами. Дональд кивнул и вытащил тряпку из нагрудного кармана. Кашлянул в нее и сунул обратно.
– А ты почему не спишь? – спросила она.
– Да так, собирал кое-что на складе. – Донни свалил части комбинезона в кучу. – То, что им понадобилось бы наверху. Не хотел рисковать и посылать кого-то за ними сюда. – Он взглянул на сестру. – Хочешь, принесу тебе что-нибудь горячее на завтрак?
Шарлотта обхватила себя за плечи и покачала головой. Она терпеть не могла напоминания о том, что заперта на этом этаже и нуждается в том, чтобы брат приносил ей все необходимое.
– Я начинаю привыкать к еде всухомятку. А кокосовые батончики нравятся мне все больше и больше. – Она рассмеялась. – Помню, как я их ненавидела в центре начальной подготовки.
– Мне правда нетрудно принести тебе что-нибудь, – сказал Донни, явно подыскивая повод уйти и как-то поменять тему. – Скоро я раздобуду последние детали для рации. Я сделал заявку на микрофон, который не смог найти. В комнате связи есть один, но он барахлит. Я смогу его украсть, если других вариантов не останется.
Шарлотта кивнула и стала смотреть, как брат запихивает комбинезон в большой пластиковый контейнер. Он о чем-то недоговаривал. Она знала, когда он что-то утаивает. Так часто поступают старшие братья.
Подойдя к ближайшему дрону, она стянула брезент и разложила на переднем крыле набор гаечных ключей. Она всегда была неуклюжа с инструментами, но после нескольких недель работы с дронами и упорства, которым она заменила терпение, Шарлотта стала обращаться с ними более или менее ловко.
– А для чего им комбинезон? – спросила она, заставив себя произнести это как можно небрежней.
– Кажется, надо проверить что-то в реакторе.
Брат нахмурился и почесал затылок. Шарлотта помолчала, чтобы не отвечать на ложь, и брат понял, что она ему не поверила.
Вскрыв обшивку крыла, Шарлотта вспомнила, как вернулась домой обросшая мускулами после курса начальной военной подготовки и недель состязательной жестокости, приобретенной за время пребывания во взводе с парнями. Это было еще до того, как она слегка потеряла форму, получив назначение к месту службы. А тогда она была жилистой, ловкой, брат только что окончил магистратуру, и после первого же ехидного замечания насчет ее новой внешности Шарлотта завалила его на диван, завернув руку за спину. Он смеялся и продолжал дразнить. Но смеялся лишь до тех пор, пока его лицо не оказалось втиснутым в обивку дивана. Донни взвизгнул, как подколотая свинья. Веселая игра обернулась чем-то серьезным, пугающим, а страх брата быть заживо похороненным пробудил в нем что-то первобытное. Нечто такое, после чего она его никогда уже больше не дразнила, потому что не хотела увидеть такое снова.
