Я догадался, что это тот самый А. И. Авилов, который утонул пятого мая, о чем была заметка в «Ручейках». А еще я вспомнил, что с Викой мы познакомились девятого мая. Недолго же она горевала по поводу кончины милого друга.
Я плелся за ними следом и злился. Причем возмущало меня не то, что Вика обнималась с этим грязным мужланом так, будто она отправилась в это путешествие не со мной, а утонула вместе с ним; меня больше всего возмущало то, что по воле этой женщины я оказался в одном списке с грузчиком из овощного магазина. «Она просто сука, обыкновенная похотливая сука», – пока я размышлял таким образом, мы дошли до небольшой норы на склоне холма.
– Прошу, – сказал Леха и жестом пригласил внутрь. – Больше здесь прятаться негде. А если появится азавр, это труба!
Вика села на землю, опустила ноги в нору, и, опираясь на руки, медленно сползла вниз и исчезла под землей. За нею таким же образом в нору протиснулся Леха. Ничего не оставалось, как последовать их примеру. Спустившись вниз, я оказался в небольшой пещере, в которой с трудом вмещались трое, присев на корточки. Сбоку был прорыт еще один ход. Леха подтолкнул Вику, и они скрылись в этой норе. Я полез за ними. Внутри была кромешная темнота – хоть глаз выколи. Я пробирался куда-то вглубь, то и дело натыкаясь на ползущего впереди Леху.
Мы пробрались внутрь довольно-таки большой пещеры. В потолке было прорыто маленькое окошко наружу, через которое проходило немного света. И еще один ход уходил куда-то вбок. У одной из стен была навалена куча травы и листьев. Видимо, это была Лехина лежанка.
– Как тебе удалось выкопать такую большую нору? – спросил я.
– Да не, – ответил Леха, – тут какая-то свинья жила, а я ее выгнал.
– Поесть бы чего-нибудь, – предложила Вика.
Я тоже почувствовал, что не прочь перекусить, ведь с тех пор как мы ели в последний раз, прошло много времени.
– Со жратвой здесь, прямо скажем, хреново, – заявил Леха. – Я здесь давно торчу, а до сих пор не привык. Че здесь можно схавать: яблоки дикие, ягоды какие найдешь, яйца из гнезд. Если б спички иметь, можно б было какую-нибудь тварь пришибить и мясо поджарить. А так мясо только сырое. К этому тоже привыкаешь не сразу.
– Может, попробуем что-нибудь найти, – сказал я.
– Можно попробовать, – отозвался Леха. – Ты, Сваниха, посиди, а мы, бог даст, за часок че-нибудь найдем.
Он полез обратно, а я – за ним. Когда мы достигли маленькой пещеры, из которой был выход на поверхность, Леха сказал:
– Прежде чем вылазить, надо оглядеться, чтоб поблизости азавра не было.
Он медленно выпрямил ноги и аккуратно высунулся наружу, заслонив собою свет. Я некоторое время ждал сидя на корточках. Потом у меня затекли ноги, и я спросил:
– Ну что там?!
Леха ничего не ответил, так и застряв на полпути. Я не выдержал и потряс его за ногу. Леха свалился вниз, но без верхней своей части. Это было так неожиданно, что я даже не сразу сообразил, что произошло, и просто тупо смотрел на Лехины ноги, таз и развалившиеся кишки серо-бурого цвета. Затем, сообразив, что Леху, ранее судимого, позже утонувшего, теперь кто-то сожрал, я заорал от ужаса. На мой крик приползла Вика. Она некоторое время в оцепенении смотрела на останки ее бывшего соседа, а потом спросила:
– Что это?
– Это все, что осталось от Леши, – объяснил я.
Наступил ее черед визжать от ужаса. Вика уткнулась в мое плечо, и я как мог пытался успокоить ее.
