Улица убитых - страница 2

Незнакомец потащил его сквозь толпу, обхватив широкой рукой шею, будто при спасении утопающего. Выкрашенное белилами лицо гейши стало похоже на лицо ребенка, у которого забрали любимую игрушку. Оно помрачнело. От прежнего веселья не осталось и следа. Гейша продолжала смотреть им в след, пока мужчины не скрылись из виду.

…и никто никого не любил.

Толпа почти добралась до моста, когда мужчины пересекли квартал и расположились в первом попавшемся кафе – баре «Ксанаду». Маленькое заведение ютилось в крошечном подвальном помещении. Внутри было вполне прилично. Деревянная обивка стен, свежее зеленое сукно на единственном бильярдном столе, за которым никого не было, и несколько дорогих светильников над стойкой.

– Ну, ты даешь, не успел приехать, а уже клеишь девочек, – сказал незнакомец. – У тебя имя есть?

По телевизору в баре показывали прямую трансляцию с репетиции парада. Мимо камеры прошла грустная гейша, которую подхватила компания итальянских гангстеров с розами в петлице и в маленьких шляпах. Один из них что-то шепнул ей на ухо, и девушка снова залилась радостным смехом.

– Видимо, нет. Ты не переживай. Такое тут с каждым. Я тебя буду звать Бенджи. Как в фильме про собаку. Смотрел?

Где-то внутри Бенджи зародилась ярость. Он схватил незнакомца за грудки:

– Какого черта тебе надо?

– Остынь, парень. Остынь. Сейчас это пройдет.

Бенджи действительно почувствовал, как злость пропадала. Головокружение после карусели из огней и лиц парада тоже ослабло.

– Что со мной? – он взялся за голову.

– Что со мной? Где я? Как меня зовут? Эти вопросы вполне характерны для твоего нынешнего состояния.

– Нынешнего состояния?

– Ну, да. Меня зовут Панчо Домингез, – незнакомец протянул руку. Бенджи пожал ее. – А вон то, – Панчо показал на карнавал, – называется верная смерть. Хочешь сразу сдохнуть? Давай. Вперед. Но лично я советую тебе еще помучиться.

– Смерть, – повторил Бенджи.

– Точно. Верная смерть. Там добывают Надежду, друг мой. Не советую соваться. Моментальная зависимость, а потом смерть от истощения. Бедные ублюдки летят на маскарад, как мотыльки на пламя, даже не понимая, чем это кончается. Попадают прямо с корабля на бал. Как ты. Но таким, как ты, – Панчо хлопнул его по груди, – там нечего делать.

…надежда стала наркотиком. Дороже золота. Дороже всего на свете.

– Маскарад.

– Да, маскарад. Парад. Карнавал. Как только не называют. Исход один.

Панчо Домингез снял шерстяную кепку, оголив залысину, положил на стойку перед с собой и заказал две двойных порции водки. Посетителей в баре не было. Бармен наливал напитки, Панчо ерзал на стуле и приглаживал редкие усы. Он был плотного телосложения и от каждого движения его грузного тела стул постанывал. Дурман маскарада полностью выветрился из головы Бенджи. Он взглянул на стакан перед собой и похлопал раскрытыми ладонями по полам пиджака, не нащупав ничего кроме револьвера.

– У меня пропал бумажник, – сказал Бенджи. Хотя то, что он действительно хотел бы сейчас сказать, звучало как «какого черта эта штуковина делает в моем кармане?».

– Да-да, я знаю. Не парься. Все мы иногда бываем без бумажника.

Бенджи посмотрел на стоящий напротив стакан с двойной водкой. Панчо положил на стойку две купюры и отпил треть.

– Что тебе нужно?

– Да ничего, – Панчо отвечал импульсивно, скрипя горлом, как связкой консервных банок. – Что с тебя можно взять? Просто пожалел. Щенка на дороге бетонного катка тоже жалеешь. Большинство проводит мимо, но не я. Я спасаю бездомных щенят. А те в ответ кусают мою руку.