– Я… Я должен извиниться… Я не могу так просто оставить игру и уехать.
– Тогда поторопись. И еще, Норман. На тебе опять рубаха с короткими рукавами, ты, чертов идиот! Прикрой руку!
Свайн, широко открыв глаза, уставился на маленькую татуировку на предплечье, затем быстро прикрыл ее другой рукой и побрел обратно к черте, пытаясь придать походке небрежную беспечность, которой он совершенно не испытывал.
– Дьявол, приятель. Военные дела.
– Черт, не повезло, Норм. Но я должен тебе. Бери. Я настаиваю!
Генерал, частично пребывая в прострации, принял от своего партнера долг, не пересчитывая и не замечая того, что в пачке содержится на несколько сотен долларов больше, чем ему были должны. Смущенно поблагодарив, Свайн быстро вернулся к гольф-карту и уселся позади старшего сержанта.
– Не слишком ли много за мою фору, солдатик? – сказал ему вслед молодой зам по связям с рынком, занимая позицию на черте, замахиваясь клюшкой и посылая маленький белый мяч вдоль дорожки гораздо дальше генеральского и на лучшую позицию. – В сто миллионов раз лучше, наглая ты скотина.
Номер Два.
– О чем это вы говорите, бога ради, – со смехом произнес сенатор в телефонную трубку. – Или вы ждете от меня, будто я скажу вам, что желает пропихнуть Ал Армбрустер? Ему не нужна моя поддержка в новом проекте, и он не получит ее, даже если захочет. Он в Сайгоне был остолопом, он и сейчас осел, хотя и получил большинство голосов на выборах.
– Мы говорим не о выборах, сенатор. Мы говорим о «Снейк Леди»!
– Видно, этот придурок Алби совсем свихнулся, если начал посылать ко мне всяких психов. Он уже во Вьетнаме был странноват, слонялся вокруг города, вынюхивал что-то. А ты, собственно, кто такой?
В Вене, штат Виргиния, Алекс Конклин повесил трубку.
Промах Третий.
Филипп Аткинсон, посол Соединенных Штатов в Великобритании, снял трубку с зазвонившего телефона и, сообразив, что код анонимного звонка типа «курьерский» подпадает под строго секретную инструкцию Госдепартамента, поспешно включил скремблер, что и было следованием букве этой инструкции. Его действие немедленно создало на канале связи мешанину из электрических разрядов, сделав линии прослушивания британских разведывательных служб совершенно бесполезными. Потом он, сидя в баре на Конлейн и выслушивая небрежные вопросы от своих закадычных приятелей о том, что, мол, там новенького в Вашингтоне, будет только посмеиваться в ответ. Один или два из них, он знал это наверняка, находятся в «родственных отношениях» с МИ-5.
– Да, курьер, слушаю?
– Господин посол, я надеюсь, нас не прослушивают? – прошептал в трубке низкий натужный голос.
– Все должно быть в порядке, конечно, если они не изобрели какую-нибудь новую машинку. Но это вряд ли.
– Хорошо… Я хотел бы переговорить с вами по поводу Сайгона, вернуться к некоторым операциям, о которых теперь мало говорят…
– Кто это? – Аткинсон чуть не подпрыгнул в кресле.
– В подобных ситуациях обычно обходятся без имен, господин посол.
– Черт возьми, кто вы? Я знаю вас?
– Без сомнения, Филипп. Я крайне удивлен тем, что ты до сих пор не узнал мой голос.
Выпученные невидящие глаза Аткинсона блуждали по кабинету, он мучительно старался вспомнить, наложить какое-нибудь знакомое ему лицо на голос в трубке.
– Это ты, Джек? Поверь мне, мы на скремблере.
– Горячо, Фил…
– Шестой флот, Джек. Еще очень хорошо ложилось на морзе. А это большое дело, очень большое.
