– Привет, Мая́чка! – поздоровался Анатолий, входя в приёмный покой. Он умышленно называл девушку так, через “я”, делая на нём ударение. Поддразнивал.
– Здравствуй, Толик! – Мая расцвела в улыбке. – Давненько тебя не видно было. Совсем забыл дорогу.
– Просто не попадаю в твоё дежурство.
Он сел к столу на свободный стул напротив неё.
– Ну да! Под дежурство он моё не подпадает. Ты посмотри-ка! А домой ко мне что, тоже дорогу забыл? Или до того бандиты замотали?
– Маячок! – он, защищаясь, поднял руки. – Мы ж с тобой уже договорились. Зачем снова к этому возвращаться? И ты, как я слышал, замуж вознамерилась? – кивнул за окно, на РАФ, возле которого возился водитель.
– Если возьмут? – с натяжкой улыбнулась она. – На вас-то надежды нет. Только обещания…
– Когда же я такое мог обещать? Ты меня, Мая́чка, с кем-то путаешь. Я в таких вопросах человек осторожный.
– Оно и видно, десятой дорогой обегаешь, как хулиган милиционера, – обида слезами начала выступать на глаза.
– Всё, всё, всё, Маячок. Ты хороший человек, это в тебе и ценно, но давай на этом сменим тему. Сейчас я пришёл по делу, давай о нём и поговорим. Или мне обратиться к врачу? Кстати, где она?
Мая, поджав губки, кивнула на закрытую дверь кабинета "до врачебного осмотра", где находился кабинет и дежурного врача. Анатолий шутливо щелкнул Мае по кончику носа.
– Ну, чего нос повесила? Говорят, за молодого, красивого выходишь, вот и атакуй. Парень вроде бы ничего.
Она грустно улыбнулась.
– Вот так уже лучше, – подмигнул он. – На свадьбу не забудь пригласить. – И уже серьёзно спросил: – В вытряхвитель кто выезжали?
– Я и Полина Васильевна.
– Ну, вот и расскажи.
Мая вздохнула, освобождаясь от нахлынувших чувств. Стала рассказывать:
– Приехали, а там, как после бомбежки. Двое в кабинке: один мертвый, другой в крови, стонет, плачет. Третий по залу катается на горбу, ноги едва ли не за пазуху засунул от боли. Два мильтона места себе не находят, мечутся по медвытрезвителю, как солитеры в обмороке.
– Как-как? Ха-ха! – рассмеялся Анатолий. – Ну и сравненьице. Чисто специфическое. А теперь припомни, что они говорили, эти солитеры?
– Да много чего… Разве всё припомнишь?
– Припомни, хотя бы относительно покойника.
– Вроде как ругали сантехников или ЖЭК, дескать, отключили холодную воду, сварили мужика, угробили.
– Вас во сколько вызвали? Давай, посмотрим журнал вызовов.
– Словам не веришь? – она раскрыла журнал.
– Смотря каким.
– Моим.
– Ну что ты, Мая́чка…
– Вот. В 12.41 нас вызвали. В13.30 вернулись. Доставили больных: Мизинцева – с побоями и переломами нижней челюсти, и Глотко – с ушибами ног.
Феоктистов посмотрел на часы: два часа прошло…
– Почему с побоями? Он, как говорят, об пол убился?..
– Не знаю, что у них там происходило, но, по-моему – побои.
– Так, ладно, разберёмся. Где сейчас труп?
– В анатомке.
– Как думаешь, его уже обследовали?
– Наверно.
– А кто там? Игорь Васильевич?
– Да.
– А те, двое, где?
– В травматологии.
– Ну что же, Маячок, дай я тебя в щёчку поцелую, в знак моего искреннего уважения к тебе. – Поднялся со стула и чмокнул Маю. Она не сразу убрала подставленную щеку, но, не дождавшись, повтора, капризно усмехнулась.
– Какой ты щедрый…
– Ну, Мая́чка, это уже будет лишнее, перебор. Лучше дай халатик, к Игорю Васильевичу схожу.
Мая со вздохом поднялась, прошла к шкафу и подала из него халат. Он, накидывая его на плечи, подмигнул девушке и пошёл к двухстворчатым дверям, ведущим внутрь корпуса, к подземному переходу.
