Ультрафен - страница 41

– Так. Ну а теперь скажите, не замечали ли вы что-нибудь странного в его поведении? Не беспокоило ли его что-нибудь или кто-нибудь?

– Да как не замечать? Последнее время он весь жил на нервах. – Ответила Юлия.

– И сколько же это время длилось? День, месяц?

– Три-четыре года.

– Вот как?..

– Это только то, что я знаю. А сколько он в себе переживал и носил?..

– И с чем это было связано?

– С работой.

– Кем он работал?

– Вначале до техникума…

– Какого?

– Нашего, приангарского политехникума. Было в нём когда-то автомобильное отделение. Так вот, до него, Юра работал шофером. Потом, после его окончания, стал механиком в АТЦе. Потом, когда АТЦе стало автотранспортным предприятием при комбинате, стал начальником пятой автоколонны. Года полтора назад вновь сняли, перевели механиком, а позже – в шофера. С чего начал, к тому и вернулся.

– Интересная метаморфоза. Отчего? Не справился с работой?

– Да нет… Как будто бы справлялся. Рабочие, шофера, насколько мне известно, его уважали.

– Выходит с руководством?

– Да.

– Ну, это обычное дело. Маленькие начальники недовольны большими, большие – маленькими.

– Ну, это как сказать, – возразила Юлия с иронией в голосе. – Сколько мне встречалось типов начальников – в основном ладят, а порою даже очень. Вам разве не доводилось с такими встречаться?

– Сплошь и рядом. Сам недоволен своим начальником, а он, наверное, своим подчиненным, – улыбнулся Анатолий. Его шутке улыбнулась и Юлия. "А она действительно мила", – заметил он, невольно присматриваясь к ней, как к теще. И еще раз усмехнулся навязчивой мысли.

– Это в порядке вещей, – продолжала Шпарёва. – А если какие-то отклонения, значит, ненормальное явление. Ненормальный порядок вещей. У большого начальника всегда должен быть хороший маленький начальник, чтобы не нарушалась гармония.

– Это от характера зависит.

– Вот то-то и стало камнем преткновения. Юрий наш Максимович никогда ни под кого не подлаживался, а это нашим руководителям не по вкусу.

– На работе у него есть друзья?

– Конечно.

– Давайте, я запишу двоих-троих, – Анатолий достал записную книжку.

– Самый близкий – старый шофёр, теперь уже пенсионер, но работает ещё дежурным механиком – Погодин Павел Никифорович. Потом Вакула-Рыжий. Прозвали так Викулова. Весёлый, большой такой… Проскуряков Алексей Алексеевич, теперь начальником работают вместо Юры. Может быть, они не были большими друзьями, но Юра о нём всегда с уважением отзывался. Хватит, или еще?

– Пока достаточно. Друзей разыщу, а недругов и искать не надо, – пошутил Феоктистов.

– Уж кого-кого, а этих хоть пруд пруди.

– Много?

– Похоже, что да. Ещё тихонь и равнодушных. Было б мало, из партии не исключили.

– Из партии?.. За что?

– А за все. И за саботаж, и за забастовку, и за плохую подготовку автотранспорта к техосмотру, и за принципиальность, которую, со слов Блатштейна, Щегловский называет дешёвым популизмом.

– Хм, а что, есть еще и дорогой?

– Не знаю, – усмехнулась Юлия. – Видимо, для них он ценность какую-то представляет.

Феоктистов перевернул лист альбома и остановил взгляд на одной из нескольких фотографий. На ней Шпарев стоит на подножке КРАЗа. Фотограф запечатлел человека неожиданно, тот садился в машину и был, видимо, окликнут. Повёрнут в пол-оборота. Лицо не успело принять улыбки – усталое, задумчивое.

– Это я папку в прошлом году осенью сфотографировала, когда он картошку с полей работникам автопредприятия развозил, и к нам завёз, – сказала Анечка, немного наклонясь к плечу Анатолия.