Ретроспектива-1. Маменькины премудрости
Опять некстати приснилась мать. Он ведь в детстве был примерным мальчиком. Добрым. Очень любил маму. Все, что до сих пор осталось в нем хорошего, – от нее.
Мама говорила: «Сынок, непременно старайся понравиться людям. А чтобы понравиться – слушай больше, чем говори».
И сынок старался. Однажды в самое последнее лето перед гимназией он был отправлен из родного Нижнего к престарелой отцовской тетке в Саратов. Тетка была очень богатой, содержала громадное поместье, накопила миллионы, но родню свою не любила, многих пережила и все свое огромное состояние хотела оставить монастырю. Родители отправили сына без особой надежды расшевелить хоть и богомольное, но чрезвычайно черствое и мизантропическое сердце – так, на всякий случай. Кто же знал, что постреленок сумеет подобрать к этому сердцу ключик, да такой, что насилу вырвется к началу занятий от воспылавшей к нему любовью двоюродной бабки. А всего-то и надобно оказалось поприставать к старухе с расспросами о жизни, а потом только слушать вечерами да головой сопереживательно кивать.
Так что, когда прибыл папенька забирать свое дорогое чадушко, тетка сперва устроила обильнейший стол с множественной сменой блюд и вином, а после громогласно объявила о своем желании духовную переписать в пользу «милого младенца», а самого отрока отправить в Петербург на учебу. Папеньку чуть удар не хватил, насилу отдышался. А потом он снова чуть не помер от того, что той же ночью у подобревшей тетушки у самой апоплексия приключилась – то ли собственной щедрости душа ее не вынесла, то ли предстоящее расставание с тем самым «младенцем» оказалось ей не по силам, но только померла несостоявшаяся благодетельница, так и не переменив завещания.
Так что вместо столичного обучения пришлось все-таки отправиться в нижегородскую гимназию. И тут уж он матушкиным заветом сумел воспользоваться в полной мере, став любимцем всех преподавателей. Правда, почти сразу же случилось ему невольно постичь и другую истину, о которой матушка не сообщала, – не всем нравится, когда одного из многих отличают и ежечасно в пример ставят. Поколотили его несостоявшиеся товарищи к середине первого же месяца.
И тут пригодилась юному гимназисту уже другая маменькина максима: «Коль всем понравиться не сумеешь, определи того, кого все либо уважают, либо боятся, – и полюбись ему». Хотя, откровенно говоря, вряд ли это можно назвать самостоятельной мудростью. Скорее, продолжением первого совета.
Долго искать того, кого все боятся, не пришлось – он ведь и был главным инициатором произведенной над малолетним выскочкой экзекуции. Сын нижегородского полицмейстера, красномордый здоровый мальчишка, явно привыкший ко всеобщему раболепству, любящий самоутверждаться за счет более слабых учеников. Оставалось лишь дождаться подходящей оказии. И тут опять пригодились маменькины слова.
«Ты можешь, – философствовала она как-то во время их чаепития в саду, – сидеть на берегу реки и смотреть на прекрасную яблоню, растущую на другой стороне и увешанную вкусными, спелыми плодами. И ждать, пока ветер уронит яблоко в воду, а река выбросит его к твоим ногам. Можно провести в этом ожидании всю жизнь, глядя, как непослушное течение проносит мимо тебя налитые соком яблоки. А можно научиться плавать, чтобы пересечь реку и самому добыть то, что тебе хочется. Случай нужно создавать, а не ждать его покорно».
