– Это для вас! Новогодний комплимент. – улыбнулась она.
И длинными пальцами в изящных перчатках положила передо мной на бархатный коврик часы. Тутанков взял их. И застегнул на моем запястье.
– Нравится?
– Я в восторге!… – прошептала я.
– Ну же, улыбнись! За удачный вечер? – Илья поднял пузырившийся фужер.
Я прикоснулась к его бокалу своим. Стекло приятно бренькнуло. Шампанское оказалось великолепным.
– Часы берем. Андрей, оплати. – крикнул он своему помощнику, который ждал нас у дверей бутика.
Тот молча кивнул глазами.
Мы приехали домой. И разбрелись по своим комнатам. Я лежала в спальне. Сквозь мансардное окно было видно луну и падающий снег.
Я крутила на руке часы, стоимостью в несколько миллионов рублей. Бриллиантов в них было больше, чем мне лет…
И думала о том, продалась ли я сегодня.
Или все же нет?…
31 декабря я позвонила маме, чтобы поздравить её с Новым годом. Но она не взяла трубку.
Первое января мы встречали с Тутанковым вдвоём. Дома. Сидели на диване в гостиной, с ногами, прижавшись друг к другу, и пили шампанское. Оно стоило дороже, чем все мои шмотки из прошлой жизни вместе взятые.
Рядом мигала ёлка.
И мне было хорошо.
Могла ли я подумать в начале года, что буду сидеть вот так с таким мужчиной?
Никогда!
Эта мысль до сих пор сводила меня с ума. Хотя уже можно было бы и привыкнуть. Он подарил мне серьги с бриллиантами. Они выглядели очень сексуально. И слепили глаза. Переливами. Будто играли. А может, просто надо мной смеялись?…
– Завтра утром летим в Питер. Мне надо лично поздравить старого друга. А оттуда на острова.
Я встреппенулась.
– На какие острова?
– Северный Мале. Хочу понырять.
– О боже! – я подпрыгнула на диване.
– Твои искренние эмоции, Линдеман, делают меня счастливым! Правда! – он нежно убрал мои волосы за ухо.
Мне было приятно. Он редко делал такие заявления, чем вводил меня в ступор. Я не могла понять. Равнодушие это? Или он боится подпускать меня ближе. По каким-то своим психологическим причинам…
Мы снова летели частным бортом до Санкт-Петербурга. Он, я и какие-то его серьёзные партнеры. Как ни странно, они были в чудеснейшей форме после новогодней ночи. И смешно шутили. Я же сидела поодаль. Чтобы не мешать их разговорам. Но со мной уже здоровались и даже спрашивали, как дела. Это мне льстило. Я больше не была "секретаршей". Тутанков теперь представлял меня просто:
– Это Любовь.
И я в глубине души верила, что он имел в виду не только имя. Ведь он запросто мог сказать:
– Это Люба.
Но говорил – Любовь!
Его "старым другом" оказалась длинноволосая красотка лет 35-ти. Я такого не ожидала. Остолбенела, когда увидела её.
– Илюшенька! – распахнула она тонкие загорелые руки для объятий, встречая нас у выхода из бизнес-терминала "Пулково-3".
– Здравствуй, Ангел! – он наклонился и обнял её, а потом кивнул мне. – Знакомься, Люба. Это Ангелина. Гель, а это – Любовь.
– Насколько любовь? – она коварно улыбнулась.
Он что-то тихо ответил ей. Я не смогла расслышать. И это жутко разозлило меня.
Русоволосая Ангелина привезла нас в отель "Империал" на набережной реки Мойки.
– До вечера, голубчики! – улыбнулась она из машины и помахала рукой. – Жду вас на ужин!
Мне не хотелось больше видеть её. Хотелось просто быть с Тутанковым. Вдвоём. А тут ужины какие-то…Но сказать ему об этом в открытую я не решалась. Ведь мы прилетели сюда ради этой Гели.
Илья пошёл в душ. А я легла на кровать и смотрела в потолок. Я не была счастлива. Совсем. Да, я валялась в дорогущем отеле в центре Питера в бриллиантах и часах за миллионы рублей. За стенкой в ванной был мужчина, в которого я была влюблена.
