Мужчины закончили грузить вторую лодку и устало возвращались под паруса. Дед взял курс на восток, отец готовил ужин, младший проверил алесцийку. Она в беспамятстве и просит воду. Он влил в её губы чашку и провёл рукой по прекрасному лицу, опустился к груди и долго не мог оторваться. Скоро он вернётся к ней, только перекусит и снова станет счастлив.
Итель вернулся, когда совсем стемнело. У него еда и вода, он промыл ей бёдра, спустил штаны и опустился на живот. Страсть помутила ему рассудок, он не мог напитаться любовным ядом, он спешил, но получил резкий удар по голове и обмяк. Она подготовилась заранее, пока рыбаки были заняты делом, нашла на дне лодки старое грузило. Молодой успел застонать, но он всё время стонет, пока развлекается с алесцийкой.
Аяна ощупала его штаны, где-то должен быть нож. Тишина могла насторожить родственников, потому за него юношеским голосом пыхтела алесцийка. Она осторожно выскользнула из-под тела, по темени нашла вещи, натянула рубашку, допила воду, сжевала хлеб и вытащила нож.
Нереальность происходящего превращала её действия в странную игру. Она либо ещё не пришла в себя, либо сошла с ума, но не испытывала ни страха, ни возбуждения, ни сомнений. Её чуть штормило, слабость даёт о себе знать, но голова ясная, ни одного лишнего движения. Будто не Аяна это делает, а тело само даёт команды, она лишь следит за развитием событий и с интересом ожидает развязки.
– Итель, чего там закопался? – крикнул отец. – Давай побыстрей, я бы развлекся да спать прилёг.
Алесцийка невнятно промычала в ответ. Гралиец приблизился к затихшему сыну, присел, мгновение, и его горло взорвалось кровью и болью. Она резала ножом так, как учила Кен. Левой рукой за волосы, правой лезвие, резкий удар и секущее движение от уха до уха. Бездумно, просто механические движения, тело забилось, издавая булькающие звуки. Аяна без эмоций слушала музыку смерти и дожёвывала хлебный мякиш. Сразу после забеспокоится старик, с ним нужно разделаться быстро. Алесцийка натянула на светлые волосы рыбацкий колпак и опустила безжизненное тело.
Хорошо, ей попались не мародёры, с ними она бы не справилась. На суднах порой несколько десятков человек, её бы насиловали без остановки, и вырваться не было бы даже шанса. Она сняла с гралийца плащ, прикрыла наготу и двинулась навстречу старику. Рассчитывала на схватку, но тот устал, придремал на руле и тем упростил задачу. Нож вошёл прямо под ребро, как учила мать.
Хороший враг – мёртвый враг. Так всегда говорила бабуля Кен. Убить нужно всех, остался младший, с ним следует поторопиться, пока не пришёл в себя. Девушка стянула младшему руки за спиной и резко ударила кулаком в печень.
– Где мой перстень?
– Пощади, – хрипел он.
– Перстень.
– Он там, под рулём у деда.
Алесцийка сдёрнула с него штаны, он и без них обходился, когда приближался к пленнице. В гралийском море ей проще стать гралийским рыбаком, чём алесцийской путницей.
– Мой меч?
– Там же, в тайнике под рулём.
– Молодец. Шагай в лодку, – грубо скомандовала она.
– Что ты хочешь со мной сделать? – по-детски запаниковал он.
– Спасти, – холодно ответила она
– От кого? – взвыл он. – Пожалуйста! Я обходился с тобой хорошо, я не хотел зла! Я люблю тебя!
– Я хочу есть, пить и спать, а не слушать твои сопли. Спасти от себя. Не хочешь умирать, шагай в лодку, – нарочито громко зевнула алесцийка.
– Я помогу тебе, – он медленно пробирался к корме, но завидев замершее тело деда, осёкся. – Что ты сделала с дедом? С отцом?
