«Умный дом» своими руками. Строим интеллектуальную цифровую систему в своей квартире - страница 20

На следующий день дед подарил мне настоящие часы на кожаном ремешке:

– Помни, не принято, чтобы мужчина опаздывал. Я понимаю, что вчера это случилось, потому что ты не мог следить за временем. Теперь мы этот вопрос решили.

С тех пор я никогда никуда не опаздывал, предпочитая прийти заранее.

А часы эти так и хранятся в ящике комода в моей детской комнате в нашем доме Адама.

Бабушка и дед всю жизнь производили впечатление совершенно разных, несовместимых людей.

Бабушка – вечно в окружении подружек, друзей и (этого не скроешь) поклонников. Она любила шумные компании, веселье, короче – праздник.

Дед – скорее отшельник, хотя друзья у него были. Он любил тишину и уединение.

Он, конечно, поддерживал компанию, когда к бабушке приезжал кто-нибудь из знакомых, но ровно до тех пор, пока прием сводился к тихим беседам и воспоминаниям. Стоило встрече начать перерастать во что-то более шумное, дед скрывался в кабинете, погружаясь в свои книги и черновики статей. Делал он это так естественно и незаметно, что гости порой были уверены, что он где-то здесь, вот буквально секунду назад его видели, наверное, вышел на минутку, сейчас вернется.

Бабушка была кладезем всевозможных историй и анекдотов. Сколько же интересных вещей я от нее узнал!

Дед был молчун.

Бабушка легко делилась с окружающими своими чувствами и настроениями, не скрывая их, высказывая их легко, без застенчивости.

Дед производил впечатление безучастного замкнутого человека, будто никакие чувства ему были не свойственны.

Но в те нечастые вечера, когда в доме не было гостей, бабушка и дед выходили вечером на террасу, садились на плетеный диванчик, прикоснувшись друг у другу плечами, а порой взявшись за руки, и могли так сидеть часами, не проронив ни слова.

Как я любил, когда был маленьким, в такие вечера прокрасться на террасу, сесть в уголок ступеней крыльца и смотреть в звездное небо, слушая шелест листьев, гул прибоя и тишину у себя за спиной, где сидели два так мной любимых человека.

Какое же выпало мне в жизни счастье быть внуком такой прекрасной пары!

Дед умирал дома.

Тогда на Белле собралась вся семья.

В один из вечеров мы все сидели на террасе, а бабушка была в спальне, делая деду вечерний укол. Когда она вышла к нам, у нее по щекам катились слезы. Мой отец вскочил ей навстречу, но она подняла руку, отрицательно покачав головой, будучи не в силах еще несколько минут выговорить ни слова. Потом она перевела дыхание, вздохнула и сказала:

– Все хорошо, он уснул, – помолчала и решилась. – Вы не поверите, он взял меня за руку и сказал: «Ты не представляешь, как я тебя люблю!»

Дед умер через три дня в возрасте семидесяти пяти лет.

Бабушка пережила деда на десять лет. С каждым годом в ее рассказах все чаще звучали слова: «Когда мы с Леоне…».

У них был один ребенок – сын, его зовут Валиенте – это мой отец.

Они с мамой продолжают жить в Университетском городке, но не в той небольшой квартире, в которой родились мы с моей старшей сестрой – Виолеттой, а в отдельном домике в профессорском квартале.

Отец пошел по стопам моего деда, окончил Университет и погрузился в прекрасный мир математики. Он этому миру никогда не изменил, хотя у меня есть твердая уверенность, что похоронил он в себе талант актера.

С каким удовольствием я вспоминаю давние вечера, когда отец читал нам Диккенса.

Мы с сестрой уже давно переросли тот возраст, в котором детям на ночь родители читают сказки, мы давно уже умели сами читать, ходили в школу и считали себя взрослыми.