– Мы можем всё перепроверить, но в этом едва ли есть смысл. Либо это не его настоящее имя, либо он является гражданином другой страны, а во Францию въехал нелегально и не был нигде учтён.
«Нет, нет, нет!» – хотелось закричать доктору Айзик, но она сохранила самообладание и спросила:
– Вы можете немного подождать меня?
Получив согласие капитана, она взяла диктофон и вернулась к Тому. Тот стоял около окна и нюхал опьяняющую свободу, которой был полон бесконечный мир за решёткой.
– Том, сядь, пожалуйста, нам нужно поговорить, – произнесла женщина. – Это важно.
– Почему я не могу стоять?
– Том, сядь.
Парень послушался, и доктор попросила:
– Повтори, пожалуйста, как зовут твоего отца. Полностью.
– Феликс Йенс Каулиц.
– Какой у него номер телефона?
Том растерялся. Он не знал номера отца, потому что ему не было необходимости звонить ему. И их домашнего номера он тоже не знал, потому что его было некому давать.
– Я не знаю… – проговорил он. – А вы хотите позвонить ему?
– Да.
От досады Том до боли закусил губу, а после прикусил ноготь на большом пальце.
– Том, – вздохнула женщина, – нам нужны хоть какие-нибудь сведения о твоём отце. Или, может быть, ты сообщишь нам контакты матери?
– Моя мама давно умерла, – с горечью, которая не может пройти, ответил парень.
– Значит, остаётся только отец.
– Я могу сказать наш адрес.
– Говори.
Том продиктовал точный адрес их проживания, попросил, чтобы папе передали, чтобы он как можно скорее приехал к нему. Сказав, что непременно проследит за исполнением его просьбы, доктор Айзик отправилась обратно в свой кабинет.
– Я узнала адрес, по которому Том проживал с отцом, – проговорила она и положила перед полицейским диктофон.
Капитан переписал информацию с записи в блокнот, и, сказав, что её проверят, и попрощавшись, ушёл. Расследование дела «о мальчике из ниоткуда» никак не желало заканчиваться.
К Тому зашла уборщица, закрыла окно.
– Оставьте, пожалуйста, – попросил он.
Работница сделала вид, что не слышит его, и покинула палату. На двери щёлкнул засов.
Том подошёл к теперь уже бездыханному окну, выглянул на улицу. В голове толком не было мыслей, слишком много шокирующей информации влили в сознание. А это ведь было только началом, верхушкой айсберга.
Ему ещё только предстояло узнать, что он находится не в обычной больнице, а в учреждении принудительного лечения. Что он не в родном городке, а в вечно влюбленном Париже. Вспомнить, что было там, в прошлом. И в довершении, как вкусить вишенку на торте – чужими устами открыть для себя факт того, что Джерри порезал трёх человек, из-за чего он, Том, и проснулся за решёткой.
Но это всё потом. А пока хотелось увидеть папу, понять, что произошло. И на улицу.
Законы хитрый фокус-покус,
Корона на судьбе-злодейке!
И наша кровь ей только соус
В любимом человечьем стейке.
Слот, Просточеловек©
Первая прогулка Тома выпала на субботу. Ему объяснили про то, что она будет длиться два часа, вывели во двор и оставили. Время, которое пациенты проводили на улице, было единственным, за исключением нахождения в палатах, когда их пристально не контролировали, позволяя хоть какую-то свободу. Были только дежурный, ответственный за прогулку врач, к которому нужно было обращаться в случае чего, и наружная охрана.
Двор был поистине огромным. Том несмело прогуливался по нему и не мог всё объять взглядом. Толком никого не было видно, у большинства пациентов были свои любимые места и территории для прогулки, куда они уходили, получив волю.
