–Я зайду. На днях.
–Нет, я не могу отпустить тебя просто так. Столько времени не виделись. К тому же все равно делать нечего. Хорошо, что пока есть деньжата. Зайдем сюда, кофе пахнет одуряющее! – он потянул Поля за рукав к столикам под навесом.
–Давай зайдем внутрь, – попросил Поль, не желающий пить кофе на глазах зевак, беспардонно разглядывающих металлическую пластинку на его груди.
Они окунулись в приятную кондиционную прохладу.
–Пак, иди к нам! – тоном, не терпящим возражения, произнес один из трех молодых людей, сидящих за столиком, стоящим в самом углу кафе.
–А мы зашли выпить кофе! – радостно объяснил Пак, за рукав подтаскивая к троице Поля и ведя девочку другой рукой.
–Закажи и нам еще по чашечке. А твоему другу еще и аперитива, – тем же тоном добавил длинный худой с небольшими усиками и острой бородкой молодой человек в облезлой черной кожаной куртке. Он кого-то напоминал Полю, но кого, вспомнить не удавалось.
–Я заплачу, – шепнул Поль Паку.
–Ну, на кофе-то у меня еще найдется, – тряхнул тот головой, подвинул три стула к столику с компанией, отчего прежним пришлось потесниться, усадил на стул сестренку, совсем притихшую среди взрослых, и отошел к стойке.
–Мы друзья Пака, коммунисты, – представился человек с бородкой, и это упоминание о коммунистах позволило сразу вспомнить, на кого он похож. Чистый высокий лоб, ясные глаза, острая бородка. Конечно, вылитый Дзержинский. Видный коммунист. Как их еще звали – Большевик! Поль видел его портрет в одной из популярных книжек, когда сразу после школе увлекся было коммунизмом.
–Очень рад, – растерянно ответил Пол.
–Вы, я вижу, работаете врачом у пришедшей к власти хунты, – то ли утверждая, то ли спрашивая, сказал Большевик, разглядывая металлическую бляху на груди Поля.
–Нет сомнения, он многое знает о происходящем, – подал голос сосед Большевика, короткий, очень полный, с круглым лицом. – Да вы не бойтесь, от нас никакие сведения никуда не уйдут! – успокаивающе проговорил он, проводя рукою по лысине, похожей на тонзуру.
–Я пока ничего и не рассказал,– невольно улыбнулся Поль.
–Мы о многом можем догадаться сами, – вставил Большевик. – Ясно, что вы не можете говорить с посторонними о принятых хунтой решениях. Мы учтем ваши интересы. Вы можете лишь поморщиться, в случае, если я окажусь неправ. В результате вы ничего не скажете, а мы подтвердим свои догадки. Идет?
–Что ты пристал к человеку,– воскликнул вернувшийся между тем с небольшим подносом Пак.
–Речь идет о судьбе человечества и о самом смысле и направлении нашей борьбы, так что пусть твой товарищ и потерпит немного.
–Борьбы с чем? – не понял сразу Поль, залпом выпивая противный аперитив. Уж очень давно не читал он коммунистической литературы.
–Не с чем, а с кем, – поправил его Большевик. – Мы боремся за освобождение рабочего класса от угнетения капиталистами. И должны соблюдать интересы рабочего класса при любом повороте событий на острове.
–Никакого секрета не выдам, если скажу, что на совещании об этой борьбе не было сказано ни слова.
–Естественно! Хунта не затем пришла к власти, чтобы думать о социальной справедливости. Следовательно, мы должны разгадать ее замыслы, чтобы использовать их в своих целях, на пользу народа! Думаю, вы не против?
Поль не был против социальной справедливости. Он мотнул головой.
–Ну и прекрасно! Пейте кофе, пока не остыл. А я буду рассуждать.
