Уникальная картина мира индивида и ее отображение на тексты: на примере текстов людей, совершивших ряд суицидальных попыток - страница 9

Следующим этапом процедуры является уточнение исходной гипотезы за счет расширения контекстов. В полученных спонтанных текстах была проанализирована атрибуция «винтовых переломов». Оказалось, что заметным атрибутивным признаком данного повтора является следующее: «винтовой перелом» – всегда принадлежность не-меня: травма никогда не оказывается атрибутом говорящего, то есть самого Г.

Для проверки новой гипотезы Г. было предложено поговорить на тему, исключавшую появление в сюжете других персонажей (расскажи, что ты делаешь, когда бываешь совсем один). Как и ожидалось, никаких сюжетов с травмами не последовало; не возникло и «костяных» метафор. «Нулевой» атрибут нуждается в подтверждении повтором точно так же, как и «ненулевой». Поэтому были предприняты попытки спровоцировать Г. на новые рассказы, структура которых не допускала бы иных фигур, кроме авторской. В результате был получен рассказ об одинокой лыжной прогулке, где не было никаких попыток сползания к сюжету физической травмы, хотя тема этому не препятствовала, и рассказ о необыкновенных кулинарных умениях Г., проявлявшихся исключительно в одиночестве. Впрочем, последний рассказ закончился неожиданным «эпилогом»: Г. пообещал уточнить рецепт одного из кушаний и, будучи человеком обязательным, позвонил заполночь, сообщил о пропорциях молока и масла, после чего добавил, что уточнял этот рецепт у своей квартирной хозяйки, к которой специально заезжал в больницу, так как она поскользнулась и сломала себе ребро. В результате этого этапа процедуры был выявлен нулевой повтор – оппозиция к ненулевому повтору: определено свойство (его можно обозначить несколько неуклюжим метавыражением *быть мной), сцепленное с отсутствием исследуемого повтора.

Параллельно этому следовало выяснить, с какими свойствами персонажей было сцеплено наличие свойства «получать травму». Одно из них (*быть не-мной) явствовало уже из полученной и подтвержденной оппозиции: это было безусловно необходимое свойство. Но утверждать, что это свойство являлось одновременно и достаточным, не было оснований.

Теперь следовало найти у персонажей, обладающих качеством «получать травму», некоторое общее для всех них свойство или набор свойств. Сюжетные функции персонажей, фигурировавших в различных рассказах Г., были разнообразны и не походили друг на друга: среди героев рассказов, получавших в процессе повествования травму, были и центральные, и маргинальные, мужчины и женщины, вызывавшие и не вызывавшие симпатии автора. В порядке самонаблюдения заметим, что одной из рабочих гипотез в отношении этих персонажей было предположение, что травма – это следствие какой-либо их вины, однако найти эту вину в текстах Г. не удавалось. Ключом к дешифровке послужил рассказ о собаке.

Г. был владельцем маленького таксика. Этот таксик ни разу не фигурировал в рассказах Г., был только упомянут, – животные как персонажи почти не встречались в текстах Г., и поэтому в процессе анализа вообще не рассматривались. В новой истории рассказывалось о прогулке с таксиком и о большом псе, который смотрел с балкона и которого нечего в такую гололедицу на улицу выпускать, потому что большие собаки как люди – упадут, поломают лапы, а потом лечи их.