Против
воли я покраснела, вспомнив обстоятельства нашего знакомства и последующее его
развитие. Рантар от души врезал кулаком по столу, я вздрогнула. Он решительно
пересек разделяющее нас пространство и легонько меня встряхнул.
—
Смотри! Посмотри мне в глаза, Марти, — жестко приказал глава боевого
факультета.
Поколебавшись
несколько мгновений, я резко вздернула подбородок, намереваясь с достоинством
встретить все, что он собирался сказать. Наивная. Стоило оказаться в опасной
близости от мужчины, прочно завладевшим моим сердцем и мыслями, как вся
решительность тут же испарилась, наплевав на доводы рассудка. Я тонула в
мечущем молнии взгляде, чувствуя себя истинным мотыльком, мечтающим сгореть в
непреодолимо манящем пламени, испытать его губительную ласку, пусть единожды,
пусть зная, что погибну. Медленно из глаз Асти исчезал гнев, ему на смену
приходило понимание чего-то важного, но закрытого от меня.
—
Марти… — выдохнул он, придвигаясь ближе, — я виноват, чертовски виноват. Я не
привык думать о чувствах других, забыл, как это. Слишком долго в моей жизни не
было места ничему, кроме работы. Прости. Согласись встретить со мной Единый оборот,
я постараюсь больше не допускать прежних ошибок.
Сознание
вопило: «Откажись!» Умом я понимала, что это неправильно и у меня нет причин доверять
Асти, снова рискуя обжечься, но зачарованному красотой стихии мотыльку так
хотелось станцевать с огнем. Я прикрыла веки, сознавая, что терплю поражение. Губы
шевельнулись в беззвучном:
—
Хорошо.
Осторожный
поцелуй в уголок рта едва не заставил всхлипнуть. Светлые боги, какую цену я
заплачу за это согласие? Асти отстранился. Я собрала волю в кулак, открыла глаза
и на удивление ровным голосом уточнила:
—
Это ничего не изменит, только один вечер.
Ведьма и бес
—
Смотри-смотри, чего творит! Бесстыдник, — возмущался бес, тыча пальцем в
сторону профессора Зигисоля.
Он-то
его сразу узнал, стоило зельевару подойти к дереву. А вот поведение вредной
вишни заставляло рогатого озадаченно чесать лысину. Предательница ластилась к
профессору, как кошка. Зато когда бес с ведьмой пытались спрятаться в ее
корнях, то только защита Тьмы спасла книгу. Рогатый искренне недоумевал, а
Зигисоль тем временем вылил под ствол какую-то резко пахнущую жижу, отчего
дерево радостно зашелестело листьями.
—
Чувствует, — напряженно сказала Шэдар.
Бес
перевел внимание на ведьму и поперхнулся. Она выглядела страшно: глаза
заволокла чернота, черты лица заострились, ногти на руках превратились в когти.
Женщина напоминала хищную птицу. Хвостатый не видел ее такой никогда и потому чувствовал
себя неуютно. К нему со спины подобрался пень, одна из веток постучала по
плечу, привлекая внимание. Но бес отмахнулся:
—
Не лезь, не знаю.
Обеспокоенно
посмотрев на Шэдар, он произнес:
—
Дари, что происходит?
—
Происходит, — проскрежетала она.
Бес
гулко сглотнул. У Шэдар даже зубы заострились.
—
Я чувствую изменчивую.
—
Мм-м… а можешь для пня пояснить? Он молодой и зеленый, ничего не понял, — быстро
сориентировался хвостатый.
Возмущенный
шелест ветвей бес проигнорировал.
—
Это Алая.
—
Что? — опешил бес, всматриваясь в лицо Зигисоля. — Шэдар, золотце, ты,
наверное, переутомилась? Давай приляжешь, а? — ласково произнес он, заискивающе
заглядывая в глаза ведьме. После чего обернулся к Проглоту: — Давай работай.
Тот
заскрипел и разросся, формируя из ветвей ложе. Он даже нарастил зеленые почки,
чтобы Шэдар было мягче лежать. Бес тут же забрался внутрь и, потянувшись,
предложил:
