– Ну да. И убивают друг друга из-за этих различий уже несколько тысячелетий, – Его взгляд скользнул по стопке книг и распечаток на столе у дальней стены кухни. – Что ты там изучаешь? Опять твои нейросети?
Ребекка на мгновение замерла, затем решительно отложила нож и подошла к столу. Взяв одну из распечаток, она протянула ее Майклу:
– Я разрабатываю новую архитектуру глубокого обучения. Вот, смотри – это не просто трансформерная модель, а метасеть, способная находить скрытые корреляции и семантические связи между совершенно разными концепциями.
Майкл скептически пожал плечами, с непонимающим видом просматривая технические диаграммы:
– И как это поможет остановить тех психов внизу?
Ребекка молчала, собираясь с мыслями и рассматривая фотографию родителей на стене. Она редко говорила о своих родителях, даже с Майклом. Эту часть своей жизни она держала за плотной завесой молчания, из-за которой прорывались лишь редкие обрывки воспоминаний.
Детство в доме, полном книг и дискуссий. Шаббатные свечи по пятницам и церковные гимны по воскресеньям. Ханука и Рождество, празднуемые с одинаковой радостью.
Йонатан Браун, профессор сравнительного религиоведения в Колумбийском университете, был сыном ортодоксального еврея, но выбрал более либеральный подход к своему иудейскому наследию. Он познакомился с Элизабет Мартинес, искусствоведом с глубокими англиканскими корнями, на конференции по межрелигиозному диалогу в Иерусалиме. Их любовь расцвела на фоне древних святынь, почитаемых тремя религиями.
Брак Йонатана и Элизабет вызвал неодобрение среди более традиционных членов обеих семей. Отец Йонатана временно прервал с ним отношения, а некоторые члены семьи Элизабет отказались присутствовать на их свадьбе. Но супруги построили свою жизнь как мост между традициями, своим примером доказывая, что различия в вере не должны становиться преградой для любви.
Для маленькой Ребекки это двойное наследие было не бременем, а источником богатства и вдохновения. Она росла, впитывая мудрость Торы и Евангелий, празднуя иудейские и христианские праздники, слушая дискуссии родителей о тонкостях обеих традиций. Их дом стал неформальным центром межрелигиозного диалога, куда приходили не только иудеи и христиане, но и мусульмане, буддисты, индуисты.
Профессор Браун часто повторял свой излюбленный афоризм: «Бог говорит с людьми на разных языках, но смысл Его слов един». Элизабет, с её художественным чутьем, дополняла эту мысль: «Вера подобна свету, проходящему через витражи разных цветов – источник один, но оттенки разные».
Всё изменилось, когда Ребекке было двадцать три года. Она уже заканчивала магистратуру, продолжая семейную традицию академических достижений. Её родители отправились в Иерусалим на международную конференцию «Город трех религий», посвященную 80-летию инициатив межрелигиозного сотрудничества.
Конференция проходила в то время, когда напряженность на Ближнем Востоке нарастала. Новая волна поселенческой активности на Западном берегу вызвала протесты среди палестинцев. Радикализация молодежи с обеих сторон усугубляла ситуацию. Правительство, балансировавшее между давлением религиозных партий и требованиями международного сообщества, теряло контроль над процессами.
В тот роковой день группа экстремистов из радикального движения, выступавшего против любого диалога с «неверными», предприняла нападение на конференц-центр. Их целью были «предатели веры» – религиозные лидеры, участвовавшие в межконфессиональном диалоге. Взрыв прогремел в главном конференц-зале во время дискуссии, где профессор Браун выступал с докладом о возможностях мирного сосуществования религий.
